Первый кубанский («Ледяной») поход - Сергей Владимирович Волков
Теперь стрельба слышна была больше и громче. Вдали, как морской прибой, шумели ружейные пули и пулеметная стрельба, прорезаемые выстрелами орудий противника. Шла борьба не на жизнь, а на смерть. Чутко прислушивались к этим страшным звукам добровольцы, тихо переговариваясь между собою.
На обширном дворе группами сидели добровольцы у колодца, под деревом или под сараем, и всюду был один разговор, одна тема – о наступающей весне и о непоколебимой вере в победу над большевиками. О доносившейся стрельбе даже не говорили.
Есаул Власов, начальник Баклановской сотни, вышел на улицу и остановился, заметив конного, в котором узнал дежурного. Подъехавший, соскочив с коня, подошел к Власову и доложил о приказе выступать через час в направлении Выселок.
– А вообще что слышно? – спросил Власов.
– Передают, что противник оказывает сопротивление и нашим послано подкрепление. Очевидно, скоро наши собьют большевиков, так как обозам приказано уже вытягиваться, – ответил дежурный.
Настроение у всех было хорошее, хотя немного озлобленное потерями партизан, которые попали под огонь бывших пленных мадьяр и немцев, находящихся у большевиков. Партизаны взяли нескольких в плен и прислали в штаб. При допросе выяснилось, что по приказу Троцкого все военнопленные немцы и австрийцы вооружены и брошены против добровольцев. Великая Русская революция укреплялась штыками врагов России.
Власов подозвал дневального и отдал приказание о выступлении. Медленно направляясь к своему двору, он обратился к дежурному со словами:
– До выступления вы сможете у нас позавтракать. Хозяйки под батиным руководством готовят домашнюю колбасу. Батюшка уже говорил вам… Надо сказать ему, чтобы не задерживали с едой, а то неизвестно, когда придется есть.
Во дворах расположения отряда с получением новости о выступлении не было заметно большого движения, не было суеты и шума. Баклановцы укладывали свои вещи. Большинство вещей старались оставить в обозе. Разрешалось иметь одну повозку на взвод. Нужно сказать, что и одной повозки было много, ибо почти никто ничего не имел… Вообще же все старались облегчить себя, а главное – коня. Каждый знал и понимал, что конь – это все в бою и на походе. Не прошло и нескольких минут, как все были готовы; оставалась только седловка, но это в последнюю минуту перед выездом. Времени для седловки было больше чем достаточно.
В избе тоже шли приготовления, но другого рода. На громадных сковородах подрумянивалась круглая домашняя колбаса, еще с вечера приготовленная хозяйкой. Батюшка тоже помогал – советами, конечно, – что вызывало добродушную улыбку на морщинистом лице хозяйки, лучшей специалистки по выделке колбас. О ее кулинарном искусстве говорила вся станица. В больших чугунках тушилась пахнущая яблоками капуста. Аппетитный запах наполнял комнаты и чувствовался даже на дворе.
За большим, покрытым чистой скатертью столом уже восседали любители покушать, поглядывая с нетерпением на хозяйку и на часы. Начальник отряда и батюшка, посмеиваясь над ожидавшими, тоже подошли к столу. Сидевшие встали, и батюшка прочитал молитву. По прочтении молитвы все проговорились:
– Ну, может быть, теперь, после молитвы, скорее дело пойдет, а то просто замучила нас хозяйка своим: «Еще минуточку, еще минутку, и будет готова колбаса»…
Ласково улыбаясь, хозяюшка поставила на стол большую сковороду возле начальника, а дочь принесла несколько мисок с шипящей капустой. Вскоре все были поглощены уничтожением вкусной колбасы.
Батюшка, сам большой гурман, был в восхищении от колбасы… Он все подкладывал своему соседу Власову, который не заставлял себя долго упрашивать. Молодой исполин добросовестно уничтожал добавки. Аппетит у него был завидный, а хлопотунья хозяйка, польщенная похвалой, все время подкладывала новые куски колбасы.
Уже давно все насытились, и только начальник и батя подкладывали друг другу по «последнему кусочку»… Наконец и сам начальник, есаул Власов, положил в сторону вилку и, вздохнув, с сожалением посмотрел на сковороду, на которой еще возвышалась гора подрумяненной колбасы.
– Ну что же, хозяюшка, не осилили все, но правда – больше не в состоянии. Спасибо тебе и всей семье за хлеб-соль, и, если живы будем, – милости просим к нам в гости всей семьей, нашего хлеба-соли отведать. – Власов встал и, подойдя к хозяйке, добавил: – Разреши поцеловать тебя, как мать родную, – нагнулся и поцеловал ее морщинистую щеку. – А теперь, – он посмотрел на часы, – через десять минут мы выезжаем; надо присмотреть за седловкой, – и он медленно вышел из хаты, а за ним последовали и остальные. Осталась в хате только хозяйка с дочерьми. Они, стесняясь друг друга, украдкой вытирали полные слез глаза.
Скоро отряд двинулся по дороге на Выселки, обгоняя вытянувшийся по дороге обоз. Недалеко от окраины догнали отряд Глазенапа и пошли за ним. Шли медленно, так как впереди кавалерии шел штаб генерала Маркова, к которому беспрерывно подъезжали дежурные офицеры-ординарцы.
Отъехав несколько верст, мы остановились, остановился и обоз. Кавалерия спешилась, и каждый жадно прислушивался к сильной ружейной и пулеметной стрельбе, происходившей где-то в направлении Выселок. Простояв с полчаса, опять двинулись вперед, ведя коней в поводу. Становилось жарко. Прошли с версту. Отряд, шедший впереди нас, получил приказание и, отделившись от группы, быстро исчез за буграми. Баклановцы, заняв место ушедшего отряда, оказались сзади штаба. Стрельба впереди становилась слышнее и сильнее, в особенности пулеметы. Чувствовалось, что впереди идет жестокий бой.
Стало известно, что кавалерия пошла по вызову генерала Корнилова, и все высказывали предположения, для чего понадобилась конница. Одни предполагали, что для разведки, для охраны флангов, но никто не знал наверное.
Прошло немного времени, наконец, показался ординарец, подъехавший к штабу, и тотчас же передали по колонне: «Начальника отряда к генералу Маркову!»
Есаул Власов вскочил на своего рыжего и поскакал к штабу, за ним не отставал вестовой. Через пару минут вестовой вернулся и передал приказ: «По коням, вперед». Отряд рысью поравнялся со штабом генерала Маркова, дружно ответил на приветствие его и крупной рысью пошел по дороге в Выселки. Отряд шел к генералу Корнилову по его личному вызову.
Быстро прошли несколько верст, и поле боя открылось глазам отряда. Впереди, около мельницы, расположился генерал Корнилов со штабом, а влево широкой долиной отходила пехота противника, отстреливаясь, но в порядке. Нам был отчетливо виден их фланг до середины их фронта. Противник, не видя перед собой наших частей, отходил, не торопясь, хотя левый фланг противника уже сбила наша пехота… Непонятно было, по ком противник стрелял. Правда, скоро мы услышали знакомый полет пуль, хотя мы – отряд – находились около двух верст
