Сирил Паркинсон - Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера

Однако даже по сравнению с большинством своих коллег, Хорнблауэр находился в особенно отчаянном положении. У него не было близких родственников, а его дядя Томас Роусон, который подбрасывал кое-какие деньги, пока Горацио был мичманом, умер, насколько было известно последнему, в 1799 году. Другой дядя, который также помогал ему деньгами, Джонатан Картер Хорнблауэр, был все еще жив, но Горацио испытывал почти болезненную боязнь, что обращение будет воспринято как просьба о помощи. Любая попытка обратиться к человеку, которого он не видел ни разу в жизни, могла быть истолкована как мольба о помощи — деньгами или работой. Хорнблауэр не предпринял такой попытки, понимая, что остался одиноким во всем огромном мире. Похоже, он также не заехал в родные места, где родился и провел детские годы, так как и там про него вполне уже могли позабыть. Когда команда «Возмездия» была распущена (1 января 1801 года), он направился в Лондон, где обратился в Адмиралтейство с просьбой об оставлении на службе. Однако вскоре он понял, что в строю остается лишь горстка кораблей, а офицерами на них будут люди, имеющие политический вес. Ему также сообщили, что он не был и не будет утвержден в своем новом звании, а выплата половинного лейтенантского жалованья будет ему приостановлена на семь месяцев. После нескольких тяжелых недель, проведенных в Лондоне, он отправился обратно в Портсмут, рассудив, что жить в этом городе будет дешевле. Так оно и было, но зима пришла уж очень холодная, а денег у него оставалось мало. Он нанял комнату на самом верхнем этаже дома по Хайбери-стрит и ел только один раз в день — все, что мог себе позволить — в столовой на Брод-стрит. Его домохозяйка, миссис Мэйсон, была вдовой корабельного мастера (Ричард Мэйсон, умер в 1795 году), а ее дочь, Мария, преподавала в женской школе и помогала в уборке комнат для жильцов. Это было серое полунищенское существование, и Хорнблауэр вскоре задолжал за жилье.

От этой тяжелой жизни Хорнблауэру на время удалось избавиться в феврале 1802 года. Сборщиком налогов в Коувс, что на острове Уайт, был мистер Уильям Арнольд, чья кончина 3 марта 1801 года оставила этот пост вакантным. По предложению лорда Болтона, губернатора острова Уайт, Генеральный почтмейстер (лорд Оукленд) назначил на нее вдову мистера Арнольда, которая стала также «заместителем почтмейстера острова Уайт». По-настоящему всей работой на таможне руководил заместитель контролера, мистер Джон Уорд, которому пришлось в течение доброй дюжины лет ожидать собственного повышения.

В обязанности мистера Уорда входило и поддержание в строю таможенного шлюпа «Сван V», построенного мистером Джелли из Коува, вооруженного двенадцатью пушками, которым в те времена командовал мистер Уильям Феррис. Случилось так, что в результате несчастного случая мистер Феррис был ранен и оказался прикованным к кровати в общей сложности почти на три месяца. Не вполне ясно, как Хорнблауэру удалось познакомиться с миссис Арнольд или мистером Джоном Уордом, однако результатом болезни мистера Ферриса стало временное назначение Хорблауэра командиром на все время отсутствия мистера Ферриса. Район патрулирования «Сван V» простирался от Лайм Региа до Бичи — Хэд. Здесь под командованием Хорнблауэра были захвачены по крайней мере два судна контрабандистов, и существуют косвенные упоминания о неких иных приключениях, имевших место в это же время, однако документальные подтверждения этих событий пока еще не увидели свет. Существующая картина маслом, на которой изображен «Сван», преследующий люггер контрабандистов, может относиться как раз к описываемому периоду, однако документы, которые должны были находиться в Саутгемптоне, отсутствуют. Другим интересным фактом является то, что Уильям и Марта Арнольд были родителями Томаса Арнольда, позже знаменитого директора школы в Рагби. До 1803 года Томас проводил свои детские годы в Коувс, пока не отправился в школу Вестминстера (См. «На войне с конрабандистами» контр-адмирала Д. Арнольда Фостера, 1936 г., стр. 247 и последующие) Вполне вероятно, что живой семилетний мальчик, каковым был Томас, вполне мог посещать «Сван» в то время, когда шлюп заходил в порт, и должен был встретиться там с Хорнблауэром. Неизвестно, встречались ли они когда-либо вновь.

В течение этих трех месяцев Хорнблауэр жил довольно неплохо, получая небольшое жалование и кое-какие дополнительные суммы в качестве приза за задержанную контрабанду. Он надеялся также послужить месяц-другой на «Сване» волонтером, уже после возвращения мистера Ферриса. Как бы то ни было, но к осени 1802 года, он вновь уже был в своей комнате под самым чердаком на Хайбери-стрит и получал свое половинное лейтенантское жалование. Если несмотря на это он все же бедствовал, так это из-за того, что ему приходилось теперь выплачивать миссис Мэйсон долги за период с декабря 1801 по февраль 1802 года, когда он был лишен каких бы то ни было источников доходов. В это же время он стал профессиональным игроком в карты, часто посещая «Длинные Комнаты» в Портсмуте и получая небольшую сумму от их владельца, французского эмигранта, называющего себя маркизом де Сен-Круа. За полгинеи в неделю Хорнблауэр теперь постоянно находился в Комнатах с полудня до двух часов ночи, в готовности составить партию любым трем джентльменам, которые предпочитали игру в вист другим видам азарта — «двадцати одному» или рулетке (играм, которым предавались в другой, внутренней комнате).

Теоретически, Хорнблауэр мог проигрывать больше, чем он имел, но на практике любители виста, которым было сложно найти четвертого партнера, были плохими игроками. Уроки, которые они получали от Хорнблауэра, хоть и по невысоким ставкам, были, таким образом, весьма дорогими (См. «Нравы Регентства», Х. Р. Уорбуртон, Лондон, 189, стр 73–76. Настоящих игроков нечасто видели в «Длинных Комнатах» — они предпочитали «Кокпит», который содержал «капитан» Уокфилд).

Хорнблауэр играл мастерски, но все же всегда имел при себе десять фунтов на случай неудачи.

Ирония судьбы заключалась в том, что он ненавидел игру с плохими партнерами, но нечасто мог позволить себе игру с хорошими.

Это были нелегкие для Хорнблауэра времена, но он по-прежнему имел друга в лице Буша — тот жил с четырьмя сестрами в Чичестере, но каждый месяц приезжал в Портсмут за чеком на свое половинное жалованье. Иногда они при этом встречались, и Буш даже останавливался у миссис Мэйсон на ночь. Он описывал ее как невысокую женщину с тяжелым лицом, которая никому не доверяла, и мы можем быть уверены, что так оно и было. Буш был также достаточно наблюдателен, чтобы понять, что Мария боготворит Хорнблауэра, который находил, что ему трудно противостоять этому чувству.