Хайнц Шаффер - U-977

Между тем нас снабдили четырехствольной зенитной установкой, которая располагалась на платформе позади боевой рубки. Четыре пулемета последней конструкции завершали наше вооружение. Чтобы проверить, насколько оно действенно против воздушных атак, специально оборудовались два корабля. На их покрытых броней рубках стояли зенитные пушки и тяжелые пулеметы. Идея состояла в том, чтобы приманить самолеты видом обычной подлодки, а затем поразить их пушечным залпом. Казалось, все были уверены в успехе, и наше командование надеялось, что такая демонстрация в дальнейшем будет удерживать вражеских летчиков от нападения на нас. Но на деле все оказалось совсем иначе. Однажды один из этих кораблей, снабженных зенитками, шел по поверхности в Бискайском заливе. Вскоре появились два самолета, снабженные четырехсантиметровыми пушками, в то время как наши корабли имели только двухсантиметровые пушки. Самолеты держались вне зоны досягаемости выстрелов и с безопасной для себя дистанции уничтожили на палубе всех раньше, чем подлодка успела погрузиться. С самого начала это было безнадежно. В результате 14 человек погибли, из них два офицера, а командир тяжело ранен. Выбрав единственно верный способ, они сумели погрузиться, и кораблю, к общему удивлению, посчастливилось вернуться на базу. Для всех нас это был весьма обескураживающий эпизод. Но Дениц не изменил своего решения. Планировались новые типы подлодок, и продолжались неослабные поиски защитных устройств. Я полагаю, он просто не мог изменить свои взгляды так быстро. Единственное, что можно сказать, он никогда не щадил ни себя, ни тех, кто служил под его командованием. Оба его сына, офицеры-подводники, погибли.

Мы снова вышли в Атлантику. Дважды мы погружались для атаки, но оба раза отказывались от нее, так как пароходы были нейтралами. Абсурдно! Долгое время после этого мы ничего не видели, но все время постепенно приближались к Гибралтарскому проливу, через который неизбежно проходило много судов.

Стоял чудный весенний день, на небе ни облачка, и мы ясно могли видеть Рок, британскую крепость, господствующую над Средиземным морем. Именно здесь находились столбы Геракла и Джебел-Тарик, сыгравший такую важную роль в истории. Под его защитой собрали флот вторжения как раз тогда, когда африканская кампания шла к концу и они готовились захватить Италию.

Наконец в завершение нашего монотонного ожидания мы увидели клубы дыма и бесчисленные мачты. Но почти сразу появились самолеты, и нам пришлось погружаться. Как они нас заметили? Если заметили, военные корабли пойдут по нашему следу уже в течение ближайшего часа. День был прекрасный, даже слишком хороший для нас: море гладкое как стекло, что очень удобно для асдиков. Акустик доложил:

— Винты не большой скорости. Возможно, эсминцы. Пытаются поймать нас на асдик.

— Погружение до 75 футов [~25 м]. Бесшумная скорость.

Мы приготовились, надев свои войлочные туфли. Но самое важное — выключили свет, чтобы экономить электричество, поскольку никто не знал, как долго будет продолжаться охота. Эсминцы образовали треугольник — мы в его середине. Надо сказать, работали они великолепно. Уже первые бомбы падали с такой неприятной точностью, да еще по шесть сразу. Все стеклянные панели на наших приборах разбились, и палуба была усеяна осколками. Один за другим слабели клапаны, сквозь них начала сочиться вода. Атака непрерывно продолжалась в течение трех часов, бомбы падали все плотнее и плотнее, плавая, как и мы теперь, на глубине 100 футов [~33 м]. Из-за необходимости экономить энергию мы вынуждены работать горизонтальными рулями и рулевым устройством вручную, а тем временем акустик уловил, что подходят еще эсминцы. Правда, об этом знали те, кто занимался прослушиванием. Зачем расстраивать остальных?

Лица у всех бледные, на лбу пот. Каждый знает, о чем думает сосед. Сейчас здесь шесть эсминцев, три из них идут в Гибралтар, но на смену им подходят свежие. Похоже, они никогда не выходят без бомб, Наше положение отчаянное, прекрасная погода решительно против нас. Почему бы не начаться шторму, как это бывало всегда, пока мы шли сюда?

Таким образом мы провели уже 16 часов, перестав считать бомбы. Все это время никто не спал, у всех черные круги под глазами. Большинство лампочек разбилось, но мы не заменяем их. С аварийным освещением мы можем только догадываться о положении различных установок. Темнота все делает еще более пугающим. Мы и раньше попадали в серьезные передряги, но в этот раз был настоящий ад. Временами мы вынуждены снижаться до 125 футов [~40 м]. Стальные переборки покоробились и могут сдать в любой момент. Но мы были относительно спокойны.

— Не каждый сможет достать такой дорогой гроб, — произнес чей-то скрипучий голос. — Он стоит четыре миллиона марок.

Да, когда это случится, все произойдет достаточно быстро.

Если бы мы могли защищаться, видеть что-то, во что стрелять! Чувство, что ты в ловушке, в бездействии, невыносимо. Напряжение упало до опасного уровня, цилиндры сжатого воздуха почти пусты, сам воздух имеет свинцовый привкус. Кислорода не хватает, содержание окиси углерода постоянно растет, мы дышим с трудом, как марафонцы на последней миле. При этой норме мы можем продержаться еще 20 часов, а потом все равно придется всплывать. Мы знаем, что случится тогда, мы читали донесения. Как только подлодка всплывает, все корабли открывают огонь, и бомбардировка продолжается, даже если команда начинает прыгать с борта. Надо, чтобы подводники растерялись и забыли затопить подлодку. Одно из самых горячих желаний нашего противника — захватить подлодку, так как это значительно облегчит разработку средств противодействия подводной угрозе.

— Приготовиться к атаке.

Теперь бомбы падают совсем рядом. Грохот и треск в боевой рубке такой, что лопаются, кажется, барабанные перепонки. Вокруг летают куски железа. Клапаны разбиваются на части. Непроизвольно каждый тянет руку к спасательному устройству. Рука старшины на центральной посту на клапане, чтобы пустить сжатый воздух для всплытия, но он еще ждет приказа командира. И все это время грохот продолжается. Рулевой кричит, что компас вылетел из рамы. Со скоростью 10 тысяч оборотов в минуту колесо крутится по лодке. К счастью, никого из нас не задело.

На военном совете с офицерами командир признал ситуацию безнадежной. Могло даже случиться, что мы всплывем и затопим лодку. Но с другой стороны, луна не поднимется до двух часов утра, а до тех пор будет темно, Если мы всплывем в темноте, появится один шанс из ста, что мы выберемся из этой ловушки. Тем временем все готово, чтобы продуть цистерны для всплытия. Взрыватели уложены против торпедных боеголовок и в других уязвимых местах по всему кораблю так, что, если не взорвется один, есть все-таки шанс, что взорвутся другие. Ни при каких обстоятельствах мы не должны отдать подлодку в руки врагу и в результате отвечать за гибель многих других подводников. Потом мы распределили спасательные устройства и лодки — одноместные разборные резиновые шлюпки для каждого. Командир и вахтенный на мостике надели специальные инфракрасные очки, чтобы приучить глаза к темноте и иметь возможность что-то разглядеть в момент, когда мы всплывем. Я не могу не думать, что это совершенно лишнее, потому что внутри лодки так же темно, как в бочке смолы. Потом мы выбросили приманки для асдика. Мы начали заполнять баллоны, скрепленные металлическими полосами. Мы выпустим их, когда поднимемся на поверхность. Они будут плавать внизу под водой и обманут радар.