Валентина Мирошникова - 50 знаменитых чудаков

С возрастом странности в психике Норберта почти исчезли и, по свидетельству многих современников, трансформировались в своеобразную защитную реакцию, выражавшуюся в тщеславии и высокомерии. Справедливости ради надо заметить, что оснований для высокомерия было более чем достаточно. Профессор Винер, ни много ни мало, изобрел новую науку – кибернетику.

Когда в 1920–1930-х годах Винер колесил по Европе с целью повышения квалификации, он познакомился с Н. Бором, М. Борном, Ж. Адамаром и другими известными учеными. Сам Норберт говорил о своей потребности в новых знаниях: «Когда я переставал учиться хотя бы на минуту, мне казалось, что я перестаю дышать. Это было сродни тупому инстинкту».

Окружающие относились к Винеру как к настоящему «сумасшедшему профессору» – вымирающему ныне типу, впервые блестяще описанному Жюлем Верном. Винер преподавал, писал статьи и книги. Его имя приобретало все большую известность. Он читал курс лекций в пекинском университете Цинхуа (1934). Год работы в Китае Норберт считал годом своего становления как ученого.

С началом Второй мировой войны в Пентагоне вспомнили о Винере. Нет, его не послали стрелять по врагам из винтовки или управлять радаром – Норберт, не покидая родной институтской кафедры, занялся разработкой новой модели управления силами ПВО. Он исследовал проблему движения самолета при зенитном обстреле. В процессе работы над математическим аппаратом для систем наведения ученый первым предложил отказаться от практики ведения огня по отдельным целям, особенно воздушным, так как в условиях реального боя это практически бесполезно. Можно сказать, что принятое в военной тактике понятие «массированный огонь» – довольно жуткое по своей сути, но, с математической точки зрения, абсолютно правильное изобретение – своим рождением обязано именно Винеру. Кстати, сам он не любил распространяться об этом периоде своей научно-исследовательской деятельности, поскольку всегда считал себя пацифистом.

Анализ и эксперименты убедили Винера в том, что система управления огнем зенитной артиллерии должна быть системой с обратной связью и что подобная обратная связь играет существенную роль и в человеческом организме. Все большее значение ученый придает прогнозирующим процессам, осуществляя которые нельзя полагаться лишь на человеческое сознание.

Существовавшие в ту пору вычислительные машины необходимым быстродействием не обладали. Это заставило Винера сформулировать ряд требований к ним. По сути дела, он предсказал пути, по которым в дальнейшем пошла электронно-вычислительная техника. Вычислительные устройства, по его мнению, «должны состоять из электронных ламп, а не из зубчатых передач или электромеханических реле. Это необходимо, чтобы обеспечить достаточное быстродействие». Следующее требование состояло в том, что в вычислительных устройствах «должна использоваться более экономичная двоичная, а не десятичная система исчисления». Машина, полагал Винер, должна сама корректировать свои действия, в ней необходимо выработать способность к самообучению. Для этого ее нужно снабдить блоком памяти, где откладывались бы управляющие сигналы, а также те сведения, которые машина получит в процессе работы.

Если ранее машина была лишь исполнительным органом, всецело зависящим от воли человека, то ныне она становилась думающей и приобретала определенную долю самостоятельности.

В этой напряженной военной обстановке возникли первые наброски того, что со временем стало новой наукой. Очень продуктивным оказалось знакомство Винера с мексиканским физиологом доктором Артуром Розенблютом, которое состоялось чуть позже, в 1945–1947 годах, когда Винер работал в кардиологическом институте в Мехико.

Сопоставление знаний из области медицины, физиологии и математики и позволили Норберту Винеру сформулировать принципы нового научного направления. Идея заключалась в необходимости создания единой прикладной науки, изучающей процессы хранения и переработки информации, управления и контроля. Для этой науки Винер предложил название «кибернетика», получившее общее признание. Естественно, конкретное содержание этой новой области знания не было результатом работы одного Винера. Не меньшую роль сыграли в формировании кибернетики, например, идеи Клода Шеннона. Но Винеру, несомненно, принадлежит ведущая роль в пропаганде кибернетики во всей системе человеческих знаний.

В 1948 году вышла книга Винера «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине». Она читалась как захватывающий роман, хотя и была насыщена терминологией и формулами. Судя по ней, Винер мог бы стать хорошим писателем, но стал гениальным ученым.

С выходом книги в свет кончился первый, если так можно выразиться, инкубационный период истории кибернетики, и начался второй, крайне бурный – период распространения и утверждения. Кибернетика нашла горячих защитников и столь же горячих противников. Одни усматривали в ней философский выверт и «холодную войну» против учения Павлова. Другие, энтузиасты, считали уже тогдашние «электронные мозги» вполне разумными. Третьи, не возражая против сути проекта, сомневались в конечном успехе.

Итак, вокруг новой науки бушевали страсти. Однако кибернетика, в конце концов, выиграла сражение и получила право гражданства в семье наук. Период ее утверждения занял приблизительно десять лет. К 1958 году уже почти никто не выступал против новой науки.

Теперь имя Винера знал не только научный мир. К преподаванию и напряженной работе над книгами и статьями добавились выступления, поездки, участие в многочисленных конгрессах. Винер сотрудничал с группами разработчиков первых американских цифровых вычислительных машин. В 1953 году он выступал с лекциями в Индии, а в 1960 году даже приезжал в Советский Союз и выступал в Политехническом музее с лекцией о мозговых волнах. Вернувшись в США, ученый высоко оценил уровень развития советской науки: «Они отстают от нас в аппаратуре – не безнадежно, а немного. Они впереди нас в разработке теории автоматизации».

В январе 1964 года Норберт Винер был удостоен высшей для американского ученого награды – национальной медали «За научные достижения». На торжественном обеде в Белом Доме, посвященном этому событию, президент США Линдон Джонсон обратился к профессору с такими словами: «Ваш вклад в науку, на удивление, универсален, ваш взгляд всегда был абсолютно оригинальным, вы потрясающее воплощение симбиоза чистого математика и прикладного ученого». Надо сказать, что во время произнесения этой фразы Винер вдруг начал громко сморкаться, а потом долго переспрашивал у соседей, что сказал этот молодой джентльмен.