Юлий Оганисьян - Абд-аль-Кадир

Константина, в древности столица нумидийского вождя Масиниссы, вполне оправдывала свое старое пуническое название «Цирта» — «Круто обрубленная». Она была расположена на высоком и крутом утесе, который с трех сторон огибала бурная река Руммель. Попасть в город можно было только через старый мост, построенный еще римлянами. Войско бея состояло из янычар, сильного кавалерийского отряда и ополчения, набранного из подчиненных ему окрестных племен.

Подходя и Константине, маршал Клозель надеялся; что его встретят жители с-ключами от города, Однако французское войско было встречено пушечными залпами. Незадолго до этого бей Ахмед вышел из Константины с конницей и укрылся в засаде, поручив оборону города своему помощнику Бен-Аисе. Две попытки штурма были успешно отбиты осажденными. С тыла французов беспрерывно атаковала кавалерия бея. Французское войско страдало от эпидемии простудных заболеваний: стояли холода. Начинался голод, потому что, рассчитывая на быструю победу, маршал отправился в поход налегке, не захватив достаточно провианта. Армия таяла на глазах. Клозелю ничего не оставалось, как дать приказ к отступлению. Ахмед-бей в течение нескольких дней преследовал французов, изматывая их силы частыми нападениями. Когда войско вошло в город Алжир, оно представляло собой жалкую толпу больных, израненных людей, утратившую всякий военный порядок. Уже после возвращения в госпиталях от болезней и ран, полученных в экспедиции, умерло около двух тысяч солдат.

Абд-аль-Кадир держался в стороне от военной кампании в Восточном Алжире, надеясь использовать в своих интересах любой ее исход. Ахмед был сильным и опасным противником эмира среди алжирских вождей, и в случае поражения бея Абд-аль-Кадир рассчитывал подчинить себе провинцию Константину. Поражение французов позволило ему начать широкое наступление на их позиции в западных и центральных районах страны.

По приказу эмира все население подвластных ему провинций поднялось на войну против колонизаторов. Из пустыни пришли конные отряды бедуинов. С гор спустились тысячи вооруженных крестьян. Хозяйства французских колонистов повсюду были разгромлены. Все оккупированные города и укрепленные посты были осаждены, а все дороги между ними перекрыты.

Почти вся страна оказалась во власти эмира. Основу успеха обеспечила предшествующая его деятельность по объединению народа. Признавая этот факт, генерал Бюжо писал в одной из своих книг: «Не прошло и двух лет с того времени, как арабы, действуя не изолированно и разрозненно, как прежде, а сообща, по приказу и под руководством единой воли, обладавшей политической и религиозной властью, начали сжигать поместья у стен Алжира, перерезать наши коммуникации и установили полное господство в провинциях Оран, Алжир, Титтери и частично Константина».

Известия из Алжира вызывают переполох во французской палате депутатов. Вновь встаёт вопрос о целесообразности завоевания Алжира; Оппозиция выступает за прекращение алжирской войны, потому что, как заявил депутат М. Дюпэн, «она грозит поглотить последнего нашего солдата». Но большинство сходится на том, что колонизацию надо продолжать, но более умеренными способами, чем прежде. Маршала Клозеля, поборника «полной оккупации», смещают. На его место назначен генерал Дамремон, которому правительство дает наказ проводить «ограниченную, постепенную и мирную оккупацию».

Подобные наставления давались всем алжирским губернаторам, менявшимся почти каждый год. Но все эти генералы и маршалы забывали о них как только прибывали в Алжир. «Каждый новый губернатор являлся лишь для того, чтобы повторить все жестокости своего предшественника», — писал Ф. Энгельс в статье об Алжире[6].

Абд-аль-Кадир был хорошо осведомлен о политической жизни Франция. В метрополии и в крупных городах Алжира находились его агенты, которые периодически извещали эмира о текущих событиях. Эмир регулярно выписывал французские газеты и журналы, из которых для него переводили все важные статьи. Д’Эстейер-Шантерен пишет: «Отважный когда надо, осторожный в принятии решений, эмир, прежде чем действовать, ждал новостей о французской внутренней политике.

Французский историк, подчеркивая, что успехи Абд-аль-Кадира целиком зависели от развития политических событий во Франции, сильно преувеличивает. Верно здесь то, что эмир действительно чутко следил за политическими изменениями в метрополии и с искусством талантливого дипломата использовал их в своих отношениях с французами. И когда губернатор Орана генерал Бюжо во исполнение миротворческих указаний правительства попытался склонить Абд-аль-Кадира к миру на невыгодных для алжирцев условиях, эмир, осведомленный о сильной оппозиции войне во Франции» отказался даже обсуждать эти условия.

Через своего агента Дюрана эмир известил генерала, что никогда не согласится подписать договор, еще более неприемлемый для алжирцев, чем договор, заключенный с Демишелем. Он выдвинул собственные условия мира, согласно которым вся страна, за исключением нескольких портов, должна быть признана самостоятельным государством. Тем самым осуществились бы его сокровенные замыслы о созданий независимого Алжира.

Генерал Бюжо счел эти предложения столь несовместимыми с интересами Франции, что решил немедленно начать войну. В начале мая 1837 года он стянул основные силы французских войск в лагерь на Тафне и начал подготовку к походу. Но из этой затеи ничего не вышло. Для крупной экспедиции в глубь страны у французов не хватало ни провианта, ни лошадей. Племена, напуганные карами Абд-аль-Кадира, не хотели рисковать, вступая в торговлю с колонизаторами. На всех дорогах господствовали войска эмира. Генералу пришлось снова начать переговоры о мире. И вести их на основе предложений, выдвинутых Абд-аль-Кадиром, поскольку французское господство в Алжире в этот период оказалось на грани полного краха. Момент для заключения мира был чрезвычайно благоприятен для алжирцев. Абд-аль-Кадир это прекрасно сознавал. Однако и на этот раз его попытки убедить своих сподвижников в необходимости мирных переговоров уперлись в религиозный фанатизм некоторых влиятельных феодалов. Тогда он решает поставить дело так, чтобы ответственность за принятие договора взяли на себя сами шейхи. Пусть он будет лишь исполнителем их воли. Пусть сами они убедят в благотворности мира приверженцев войны до полной победы.

В мае 1837 года на берегу реки Хабры Абд-аль-Кадир собирает большой совет, на который приглашены все шейхи племен, военачальники, марабуты, улемы. Эмир рассказывает им о переговорах с французами и излагает условия мирного договора, заканчивая свою речь словами: «Пусть никто из вас не обвиняет меня в желании заключить мир с христианами. Решайте сами, быть миру или войне».