Михаил Водопьянов - Валерий Чкалов

Внезапно лопнул шатун, и левый мотор, окутанный белым паром, затрясся, как в лихорадке. Валерий повел самолет на одном правом моторе. Напрягая все свои силы, он пытался удержать самолет от снижения. Высота постепенно терялась, а внизу, как нарочно, мелькали глубокие овраги, не было видно ни одного ровного кусочка земли, годного для посадки. Вынужденная посадка вообще не предвещала ничего доброго: висевшие под фюзеляжем несколько сот килограммов бомб неминуемо должны были взорваться после первого же сильного толчка. Это понимали и летчик, и инженер, и бортмеханик.

По уставу садиться с бомбами не разрешается. Инженер решил сбросить опасный груз. Он уже открыл люк бомбового отсека. Внизу изредка мелькали селения. Заметив приготовления инженера, Чкалов гневно приказал ему немедленно перейти в пилотскую кабину. Инженер повиновался. Машина на одном правом моторе тянулась к берегу моря. Мотор перегрелся, работал неверно, с выхлопами, вот-вот готовый взорваться, а годного для посадки места все не было видно. Чкалов решительно выключил зажигание последнего мотора, – другого выхода не оставалось.

Самолет, нагруженный бомбами, опускался над обрывистым берегом моря. Много самообладания и физической силы понадобилось летчику, чтобы выровнять машину и дотянуть ее до прибрежной полоски земли. Инженер и бортмеханик не сразу пришли в себя, не сразу поняли, где они, когда Чкалов посадил машину с сотнями килограммов взрывчатых веществ на самом краю обрыва.

Обычно веселый механик на этот раз был серьезен.

– Товарищ командир, – сказал он Чкалову, – вы спасли не только нас, – вы спасли и тех, на кого могли обрушиться бомбы!

– Нас всего трое, – ответил Чкалов, резко повернувшись к смущенному инженеру, – а сколько людей могло погибнуть!

В НИИ шли испытания авиаматки. Это были самые интересные и необычные испытательные полеты за весь 1931 год.

Идея создания авиаматки, предложенная советским конструктором В. Вахмистровым, заинтересовала и ученых-аэродинамиков и военных специалистов.

По замыслу конструктора тяжелый воздушный корабль – авиаматка – должен был служить транспортом для истребителей. Самолеты могли взлетать с авиаматки, находящейся в воздухе.

Инженеры и летчики НИИ с увлечением работали вместе с конструктором над осуществлением проекта авиаматки.

При первом испытательном полете на огромных крыльях воздушного корабля установили два самолета-истребителя типа «И-4». Испытание было очень ответственное и трудное. Поэтому было особенно важно, чтобы в пилотских кабинах находились мастера летного дела. Командование выбрало Чкалова и Анисимова – лучших летчиков-истребителей НИИ. За штурвалом сидел летчик Залевский. Испытания окончились вполне успешно. Авиаматка летала, истребители отцепились от нее и ушли в свободный полет.

Чкалов с воодушевлением участвовал и в дальнейших испытаниях авиаматки, неизменно показывая свои знания, мастерство и смелость.

В первый же год своего пребывания в НИИ Чкалов получил задание пилотировать из Москвы в Одессу тяжелый бомбардировщик. В районе Одессы ему предстояло произвести длительные испытания, проверить самолет на бомбометание с горизонтального полета и с пикирования.

В Одессе его ждала приятная встреча. Начальником Одесской летной школы оказался Иван Панфилович Антошин.

Чкалов бурно выражал свою радость. Несколько лет не виделся он с «батей», своим любимым командиром и учителем.

Антошин обнял молодого летчика и с отеческой теплотой расспрашивал его о полетах, о семье, о перспективах на будущее.

– Батя, я отец семейства, у меня сын и, видите, какой большой уже! – с гордостью заявил Чкалов, показывая фотографию Игоря, которая всегда лежала у него в нагрудном кармане.

Антошин полюбовался на здорового малыша и, улыбаясь, спросил:

– Теперь, когда отцом стал, осторожнее летаешь?

Лицо Чкалова на мгновение затуманилось.

– На тяжелых самолетах не пофигуряешь, а на истребителе редко приходится летать, – отвечал он.

И тут ему пришла в голову мысль:

– Батя! Дай мне душу отвести на твоем самолете. Уж очень я соскучился по истребителю.

Антошин согласился.

В небе над летным полем школы рассыпался настоящий фейерверк фигур высшего пилотажа. Красный истребитель падал совсем низко, почти до самой земли, потом снова взмывал ввысь, летел вверх колесами.

Колхозники бросили работу на огородах и с восхищением следили за необыкновенным полетом. Когда истребитель пошел на посадку, колхозники прорвались на аэродром и вместе с курсантами долго качали Чкалова.

Антошин ожидал в стороне, когда затихнет буря восторга. Его крепкое рукопожатие сказало Чкалову больше, чем самые восторженные слова.

…Целый месяц пробыл Чкалов в Одессе. Опытные полеты назначались обычно на вечер, днем летчик был свободен. Он осматривал местные достопримечательности, побывал на Большом и Малом фонтанах, любовался утопающими в зелени домами отдыха и санаториями. Больше всего его влекло море. Чкалов быстро завязал дружбу с местными рыбаками и уходил с ними на паруснике ловить серебристую скумбрию.

Простой, общительный Чкалов держался с рыбаками по-свойски, шутил, смеялся. А когда он со сноровкой прирожденного волгаря перебрасывал и крепил парус, рыбаки обменивались одобрительными взглядами.

Иногда в рыбной ловле участвовал и Антошнн. Вообще Иван Панфилович охотно бывал в обществе Чкалова. Несмотря на разницу лет, между ними росла настоящая дружба. За эти годы духовный мир Чкалова обогатился. Его суждения отличались меткостью, своеобразием, глубокой продуманностью.

– Я физически ощущаю, что живем мы, батя, на крутом подъеме, – говорил он, гуляя с Иваном Панфиловичем по окрестностям Одессы. – Это не страшно, что мы еще летаем на старых моторах. Скоро будут замечательные отечественные моторы! Золотое времечко только наступает. Вот я здесь каждый день с самолета вижу: поля широкие; колхозы растут, крепнут; люди в колхозах зажили по-иному. Конечно, не все еще так, как хочется, но ведь сразу без труда счастье не дается ни в крестьянском хозяйстве, ни на летном поле. А зато счастье такое… за него стоит побороться!

В один из выходных дней Чкалов попросил Антошина поехать с ним на остров Березань.

Два военных летчика долго стояли у могилы участника революционного восстания в Черноморском флоте лейтенанте Петра Петровича Шмидта, расстрелянного царским правительством. Чкалов был угрюм. Поздно вечером, прощаясь с Антошиным, он сказал:

– Жалко мне, батя, лейтенанта Шмидта! Жалко, что не видит он, как неузнаваемо изменилась, какой могучей стала наша страна.