Эрвин Полле - Четыре жизни. 2. Доцент

4 года назад, когда надо было избрать Магарила деканом, учёный совет состоял из 18 человек, в т. ч. 7 не кандидатов наук, 2 доцента с других факультетов. Аргумент: увеличение партийной прослойки… Сейчас же ряд доцентов-коммунистов остались за бортом совета. Формально учёный совет формирует ректор, но фактически представляет и обосновывает каждую кандидатуру Магарил, а убеждать он умеет не хуже Фомы Фомича у Достоевского (смех в зале). А в результате это идёт во вред делу.

Предложил в постановляющую часть следующий пункт: «Усилить контроль со стороны ректората и парткома за качественным и количественным составом учёных советов факультетов».

По отзывам самых разных людей процитированное выступление — наиболее интересное на партийных собраниях за многие годы, а Магарил такой публичной оплеухи никогда не получал. На факультете большинство тоже довольны. Кстати, на следующий день Магарил на работу не пришёл. Это лучшее моё публичное выступление в жизни.

Разговоры в институте стихли не скоро. Со всех сторон неслись преимущественно резко положительные отзывы. На факультете приближённая к Магарилу знать шипела сквозь зубы: Полле — ставленник Чурилова (молодой секретарь парткома, через 15 лет, в начале 90-х, засветился в СМИ как народный депутат от Ханты-Мансийска, председатель правления АО «Нипек»). Фактически никаких предварительных контактов с парткомом не было, я сам удивился, что мне дали слово.

Поясню историю с переизбранием Заболоцкой на учёном совете факультета, примерно за два месяца до партийного собрания ТИИ. Пришлось выступать энергично в её защиту. Объяснил совету, что учился с ней в одной группе и знаю больше всех присутствующих. Заболоцкой вменяются в вину три криминала: аспирантура закончена, а диссертации ещё нет; недисциплинированность и невыдержанность. Спросил: «Товарищи члены конкурсной комиссии! Кто из Вас вовремя представил диссертацию?» Отмёл недисциплинированность, указал на некоторую природную несдержанность. Высказал убеждение, разум учёного совета должен взять верх… Бесполезно! Кстати, специфичность Тони Заболоцкой (Нестеренко) отмечена при описании первого года студенческой жизни.

Несомненно, частные события на химико-технологическом факультете ТИИ явились отблеском процессов, проходивших в обществе. В нынешние 67 лет считаю, личная активность в те годы косвенно связана с состоянием общества, застывшего после Хрущёва в ожидании перемен. Впрочем, момент спорный, население в массе своей инертно, думать не хочет (Сталин со своими выродками постарался в дополнение к страшным потерям активного слоя общества в двух мировых войнах) и ждёт «крутого» поводыря.

Житейские страсти

Семейная жизнь шла вразнос параллельно с производственными неурядицами. Впрочем, личные проблемы настолько переплелись, что выделить роль интимной составляющей в крахе семьи и кардинальной смене профиля работы крайне сложно. Предварительно два примера в тему из жизни людей моего окружения.

На одной из пирушек в Барнауле поразили откровения красивой женщины до 30, которая говорила о своём отсутствующем муже: «Пусть гуляет, имеет любовниц, но только, чтобы я об этом не знала». Т. е. мне такая правда не нужна! Прошло более 40 лет, помню, задумался: а как она сама ведёт себя? Не факт, что также, но всё же…

Ещё один реальный случай. Одно из самых сильных потрясений для мужчины, когда до него доходят слухи, что он не отец ребёнка. Бывает, муж знает и молчит, так как любит жену, любит своего ребёнка и не надо ему другой правды. Вмешательство «общественности» приводит к эмоциональному срыву, часто заканчивается разрушением семьи, иногда более тяжёлыми трагедиями. Тюмень, индустриальный институт. Красивая и внешне счастливая пара преподавателей, он блестящий волейболист среди преподавателей института. Долго не было детей, считалось, у неё проблемы. Он — геолог, часто со студентами на практике. Наконец, она забеременела. Неожиданно пошли слухи, что геолог не может иметь детей, когда-то в геологической партии что-то отморозил. Результат? Жена превратилась в сексуально озабоченную мать-одиночку, со временем «пошла по рукам», мужчины, фактический отец ребёнка и муж, продолжили работать в институте, обоих быстро «подобрали». Печальная показательная история.

Зима в Талды-Кургане. Эльвире ~ 5 лет.

Не всё ладилось в семье и в Барнауле, появление в Тюмени немного нас сплотило, внешнее впечатление на окружающих удалось произвести. Красивая молодая умная пара с двумя детьми в недавно образованном институте — сплошное загляденье, руководство обоснованно рассчитывало на быстрый научный рост (мой, в первую очередь). Немало друзей вокруг, домашний письменный стол частенько превращался в банкетный. Обоюдная занятость в сочетании с заботой о детях позволили 2–3 года избегать крупных скандалов.

Первая тюменская зима 1968-69 гг., казалось, не закончится. Жуткие холода, проблемы не только в институте, не работали детские сады. Дома температура не повышалась выше 15? к счастью горячая вода была в достатке, дети бегали по квартире в валенках, а я сидел перед телевизором на бачке с кипятком. Положишь сверху одеяло, очень даже комфортно наблюдать в новостях как улучшается жизнь советского народа и загнивает Запад.

Тюмень. Январь 1969 г. Эльвира с Игорем справа. Рядом с Игорем Дима Кучерюк.

Июль 1969 г. Иссык-Куль, Чолпон-Ата. Эльвира опекает Игоря.

К переезду в Тюмень Эльвире 4 года, Игорю ещё нет двух. Болели часто, редко бывали дни, когда оба находились в садике. Участковый педиатр расписалась в собственном бессилии: «У меня самой двое детей постоянно болеют». Лечение: тетрациклин, сульфадимезин, димедрол. Удивительно, но нас прикрепили к лучшей в Тюмени поликлинике Главтюменнефтегаза. Ковры, мягкая мебель, никаких очередей. Подобного обслуживания (о качестве лечения сказать ничего не могу, хотя в поликлинике подрабатывали «светила» тюменского мединститута) не видел ни раньше, ни позже, ни в Барнауле, ни в Томске. Здесь же лечились и мы с Ниной. Лет через 5–6 всех доцентов ТИИ из привилегированной поликлиники выкинули.

Июль 1969 г. Иссык-Куль, Чолпон-Ата. Эльвира, Игорь и папа-лодочник.

Нервотрёпка на работе, нелады с диссертацией Нины, постоянные болезни детей выплёскивались в семейные ссоры. Особенно накал страстей возрастал при появлении тёщи (известна манера большинства женщин «работать на публику»). Выражения типа «гестаповец», «фашист» в мой адрес со стороны Нины бесконечно звучали не только в присутствии детей. Тёща, приезжая в Тюмень, называла меня любимым зятем, публично в семейные конфликты не вмешивалась, однако переломить себя не мог и обращался к ней все двадцать лет знакомства только по имени-отчеству «Мария Ефимовна».