Хайнц Шмидт - С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов

К полуночи работы была закончена. Помогали теперь все, даже Роммель, что лишь осложнило задачу.

Наш радист словно прирос к своему креслу. Он сообщил, что британцы идут по пятам нашей колонны. Он различал позывные бронетехники противника в непосредственной близости от нас, так что для нас было бы смерти подобно вызывать помощь по радио. Наши войска уже приближались к своим прежним позициям. Никто и подумать не мог, что мы застряли одни в пустыне. Радиосообщение вывело бы британцев прямо на нас.

Мы взмокли, возясь с этим колесом. Пот лил с нас градом. Пока я работал, Роммель держал надо мной свой карманный фонарик. Я взглянул на часы. До рассвета оставалось два часа. Жирный куш был бы для Уэйвела!

Наконец колесо было починено. Мы запрыгнули в «мамонт». Роммель сел за руль и на большой скорости повел этот огромный грузовик домой. На рассвете мы доехали до границы, обозначенной проволокой. Роммель нашел проход в минных полях и искусно проехал через него. Наши саперы изумленно смотрели на одинокую машину, которая на большой скорости ворвалась с нейтральной полосы.

Глава 17

Напрасная охота Кейеса за Роммелем

Сентябрь перешел в октябрь, а штаб продолжал не покладая рук составлять план штурма Тобрука, намеченный на конец ноября.

Войска, назначенные для штурма, все еще находились на переформировании и отдыхе. Они также проходили спецподготовку. В этот раз штурм должен был начаться со стороны Эль-Дуды. Первыми прорыв при поддержке танков должны были обеспечить саперы. Люфтваффе вступят в бой только после начала наземной атаки. На запасных оборонительных позициях планировалось провести отвлекающую атаку, которая должна была ввести противника в заблуждение и заставить сконцентрировать свой мобильный резерв, чтобы нанести контрудар в этом секторе. Сразу же после прорыва линии обороны 115-й мотопехотный полк должен был ворваться в брешь на своих открытых бронемашинах и при поддержке танков выйти на Кингс-Кросс, где пересекаются дороги на Тобрук, Бардию и Эль-Адем. Отсюда 21-я танковая дивизия должна будет пробиться к тобрукской гавани и захватить ее.

Каждый взвод получил подробные инструкции; их действия были расписаны до мельчайших деталей. Фотографиями воздушной разведки были обеспечены даже самые малочисленные группы (до шести человек), так что даже самый нерадивый солдат имел четкое представление о местности и своей личной задаче. Войска тщательно и систематически готовились к захвату бункеров и овладевали искусством штурма различных траншей.

Однако подготовку сильно осложняли вспышки желтухи, дизентерии и цинги среди личного состава. Эти болезни буквально «выкосили» некоторые подразделения.

Наш штаб находился недалеко от гамбутской взлетно-посадочной полосы. Здесь же располагалась истребительная группа люфтваффе «Нойман». Ее офицеры в качестве столовой использовали старую вкопанную в землю цистерну. Это было удобное и надежное бомбоубежище, в котором имелась прихожая и даже стойка бара, перенесенная сюда из одного из домов в Эль-Адеме. Когда я обедал там в качестве гостя, меня принимали по-королевски и угощали холодными напитками, свежими фруктами и сигаретами.

– Нам доставляют все, – объяснили мне офицеры люфтваффе, – прямо из Греции.

Эта роскошь резко контрастировала с убогостью роммелевской столовой.

Уэйвела перевели на командную должность в Индии, а его место на посту британского главнокомандующего на Ближнем Востоке занял генерал сэр Клод Окинлек.

Летчики сообщили, что железная дорога, проходящая через пустыню от Александрии до Мерса-Матрука, доходит теперь до района Сиди-Баррани. Берендт, помощник Роммеля из отдела разведки, согласился, что это признаки скорого наступления. Я поспорил с доктором Хагеманом, что наступление начнется еще до Нового года.

Мои предсказания, конечно, сбылись, когда через три дня после дня рождения Роммеля (Роммель родился 15 ноября 1891 года в Хайде-Хайле около Ульма в Вюртемберге) и за пять дней до назначенного нами наступления на Тобрук 8-я Британская армия под командованием генерала сэра Каннингема, человека, который вытеснил наших союзников из Абиссинии, начала операцию «Крестоносец».

Английская диверсионная группа под командованием подполковника Джофри Кейеса, сына знаменитого адмирала, высадилась с подводной лодки на побережье Киренаики, имея задание убить или захватить Роммеля накануне наступления. Насколько мне известно, вся эта авантюра была изначально безнадежна и спланирована на основе ложной информации.

Подполковника Кейеса, подполковника Лейкока, еще пять офицеров и около пятидесяти военнослужащих других званий послали в Кирену на двух субмаринах. Кейес и все его люди, за исключением двух раненых, высадились с одной субмарины, с другой же подлодки Лейкоку удалось высадить только семерых человек. Кейес, два офицера и двадцать пять военнослужащих встретились с офицером британской разведки, переодетым арабом, который сообщил им, что штаб Роммеля находится в Беда-Литтории. Первую половину восемнадцатимильного пути, в дождливую ночь, их вели арабы. Дальше они шли сами и на следующий вечер закопали все свое лишнее снаряжение и провиант.

Несколько дружественных нам арабов сказали им, что штаб Роммеля находится не в Беда-Литтории, а в одном из домов в Сиди-Рафа. Кейес изменил свои планы.

Следующим вечером арабы проводили его к этому дому, и за минуту до полуночи англичане бросились на штурм дома. Они застрелили часового у парадной двери и швырнули гранату в переднюю. Находившиеся в другой комнате немцы погасили свет.

Кейес отважно распахнул дверь, чтобы ворваться туда, но упал, смертельно раненный, под градом пистолетных пуль. Офицер Кейеса бросил в комнату две гранаты, которые взорвались, как только он захлопнул дверь. Два помощника Кейеса вынесли его наружу, но он почти сразу же умер.

Во время отхода одному из офицеров Кейеса пулей перебило ногу. Его пришлось оставить, и он попал в плен. Четыре немецких офицера-снабженца – из отдела снабжения штаба генерал-лейтенанта Отто – были убиты и похоронены в Сиди-Рафа вместе с Кейесом, которого британцы посмертно наградили Крестом Виктории. Англичане считали, что их диверсанты шли на подвиг, и очень переживали, что арабы так жестоко обманули их. Роммеля же в это время в Африке не было – он праздновал свой день рождения, на котором присутствовали фрау Роммель и фон Равенштайн, в Риме. Они посетили оперу. Генерал фон Равенштайн рассказывал мне после войны, что, когда они закончили слушать великолепное пение, Роммель в фойе заговорил с ним не об опере, а о том, что больше всего сейчас занимало его мысли: