Позывной «Хаос». Обучаясь быть лидерами - Джеймс Мэттис
*****
У «Носорога» в качестве передовой оперативной базы было только одно преимущество: он находился в Афганистане. Кроме того, это было крайне неприятное место — пересохшее дно озера, в котором сильные ветры накрывали нас пылью. Когда вы пробирались по нему, пыль обволакивала вас, забивая глаза, ноздри, уши и рот. Окружающий пейзаж Мне отличался разнообразием — ни травинки, ни деревца; все было коричневым до самого горизонта. Никакой воды, помыться мы не могли. Чтобы добраться до нее, приходилось пробиваться сквозь известковые породы. Морпехи постоянно отхаркивали мокроту.
Этот объект должен был стать отправной точкой. В течение первой недели пребывания на земле мы неуклонно наращивали боевую мощь, запасы топлива и медикаментов; коммодор Харвард вместе со своими «морскими котиками» собирал спецназ из нескольких стран. Очень скоро мы были готовы к наступлению на Кандагар.
Наши летчики работали на пределе возможностей человека и машин. На помощь Америке спешили союзники — Австралия, Канада, Германия, Иордания, Новая Зеландия, Норвегия, Румыния, Турция и Великобритания. Я немного напрягался, слушая о посадках в условиях нулевой видимости, ведь казусы в условиях полного отсутствия видимости были неизбежны. Один из вертолетов CH-53 засосал в воздухозаборник мусор, потерял мощность и совершил аварийную посадку, к счастью, без пострадавших. Один «Хьюи» потерял мощность на взлете и перевернулся, охваченный пламенем. Во время ночного вылета выруливавший транспортник C-130 задел лопасть еще одного вертолета CH-53. И снова обошлось без жертв. Двадцать четыре часа в сутки капитан ВВС Майк Флэттен и дюжина его подчиненных управляли полевым аэродромом, а тридцать девять моряков из инженерно-строительного батальона ВМС, знаменитые «морские пчелы»[13], постоянно разравнивали грейдером и уплотняли полосу. Снабжались мы самолетами ВВС C-17, некоторые из которых пролетали по 3600 миль из Германии.
Незадолго до того, как я покинул УДК «Пелелиу» и отправился на объект «Носорог», я получил указание из вышестоящего штаба дать на борту корабля интервью репортерам. Недолго думая, я им заявил: «Морские пехотинцы высадились. Теперь мы владеем частью Афганистана и собираемся вернуть ее афганскому народу».
Когда это сообщение появилось в заголовках газет, оно выглядело так: «Теперь мы владеем частью Афганистана». Министр обороны Рамсфелд лично со мной не связывался, но на совещании сделал мне строгий выговор, заявив: «Больше так не делайте», добавив потом, что я «явно перевозбудился». Хотя этот заголовок вызвал недоумение в штаб-квартире СЕНТКОМа, это была не моя проблема, и я отправился на берег.
К концу первой недели работы в «Носороге» я стал проявлять нетерпение — мы все еще находились в режиме ожидания.
Генерал Фрэнкс был непробиваем. «Мы вполне можем использовать силы и средства из [ «Носорога»] для блокирования дорог… Это не вторжение. Как только наша работа будет закончена, он [ «Носорог»], конечно, будет перемещен. И да, мы вполне можем использовать его для доставки гуманитарной помощи людям в Афганистане».
Не вторжение? Ну вот и все — сотни морских пехотинцев и бойцов Сил специального назначения, покрытые пылью, сидят и чистят свое оружие четыре раза в день. В сентябре президент описал план боевых действий СЕНТКОМа, согласно которому наземные войска должны были «выслеживать оставшихся талибов и боевиков “Аль-Каиды”». Мы прибыли на объект «Носорог», чтобы уничтожить террористов, убивших три тысячи мирных жителей. Адмирал Мур велел мне высадиться и уничтожить последнюю надежду талибов на защиту. Его ясное вѝдение в сочетании с силой его личности дало мне по крайней мере одну надежную точку опоры, на которую я мог опираться при планировании и проведении операции. Его пример стал для меня образцом в последующие годы.
Несмотря на недоуменное заявление Фрэнкса, я по-прежнему был сосредоточен на наращивании боевой мощи для быстрого захвата Кандагара, расположенного в девяноста милях от нас. Вернувшись в Пентагон, генерал Ричард Майерс, председатель Объединенного комитета начальников штабов, заявил: «Кандагар — это что-то вроде последнего бастиона… сопротивления талибов… Они будут держаться за него и сражаться, и, возможно, до конца». Поскольку мы находились на расстоянии удара от их «последнего бастиона», председатель ОКНШ четко сформулировал правильную задачу для 58-й оперативной группы. Маневренная война научила нас разрушать способность противника принимать последовательные решения. Командный центр талибов в Кандагаре не знал, что делать. Пришло время избавить муллу Омара от страданий и разбить талибов и их союзников из «Аль-Каиды» на части. Не нужно давать им время и пространство для восстановления!
И все же мы затаились, не зная, что нас ждет. Хотя адмирал Мур делал все возможное, чтобы мы вступили в бой, TF-58 застряла, получив приказ стоять на месте. Это было безумием. Один из моих морских пехотинцев из Нью-Йорка подытожил наше разочарование. «Это идеальная война, генерал, — сказал он. — Они хотят умереть, а мы хотим их убить. Так давайте же начнем!»
Через неделю после нашей высадки генерал Фрэнкс провел пресс-конференцию, на которой заявил: «Морские пехотинцы… Я не буду характеризовать их замысел находиться там [в «Носороге»] в качестве сил для нападения на Кандагар. Это просто не так. Не для этого мы их туда отправили».
Теперь я был озадачен. Негативное заявление — это не боевая задача. Просто сидя в «Носороге», мы высасывали ресурсы и рисковали несчастными случаями, не двигаясь на врага. Тогда зачем мы там находились?
Двадцать восьмого ноября, на третий день нашего пребывания в «Носороге», новости стали еще хуже. Адмирал Мур сообщил нам, что в СЕНТКОМе решил ограничить наши силы тысячей человек. Нам с адмиралом не объяснили, почему Командование в одностороннем порядке не позволило мне перебросить на объект больше своих войск для борьбы с талибами, численность которых оценивалась в двадцать тысяч человек. На борту кораблей моего приказа по-прежнему ожидали 3500 морских пехотинцев, направленных под мое командование по приказу СЕНТКОМа и министра обороны, но на берегу мне также требовались вспомогательные подразделения, например, морские пехотинцы для обслуживания грунтовой взлетно-посадочной полосы. Поэтому, в результате подобного произвольного ограничения, чтобы привлечь «морских пчел», мне пришлось отправить обратно на корабли часть боевых подразделений.
Тридцатого ноября — на шестой день после высадки — управление силами и средствами 58-й оперативной группы на берегу на объекте «Носорог» перешло от адмирала Мура к Центральному командованию сухопутных войск США (АРСЕНТ), расположенному в Кувейте. Каждый вечер я отправлял «уведомление о замысле действий» Муру и в АРСЕНТ, сообщая о последних действиях и излагая свой замысел проведения операций на последующие дни. Я постоянно расширял зону нашего патрулирования, вплоть до расстояния в шестьдесят миль от «Носорога», будучи уверенным в мастерстве этих небольших моторизованных подразделений.
