Александр Костин - Тайна болезни и смерти Пушкина
Ульрика Поссе-Загряжская умерла в 1791 году, следовательно, Наталье Ивановне, которая родилась в 1785 году, было тогда уже 6 лет; она могла помнить мать. Неизвестно, жила ли все это время Ульрика в Яропольце, но если да, то, надо полагать, она похоронена в Иосифо-Волоколамском монастыре. Все это проливает свет на необыкновенную привязанность Натальи Ивановны к Яропольцу: там прошло ее детство, там потеряла она мать.
После смерти «чужестранки» Александра Степановна, по словам Араповой, при помощи своей влиятельной родни «приложила все старания, чтобы узаконить рождение Натальи, оградив все ее наследственные права» [52] .
Когда дочери подросли, Александра Степановна переехала в Петербург, под покровительство «всемогущей» тетушки Натальи Кирилловны Загряжской (в девичестве графиня Разумовская (5.09.1747–19.03.1837) – жена Николая Александровича Загряжского, брата Ивана Александровича).
Наталья Ивановна, как и ее сестры Софья и Екатерина была принята во фрейлины к императрице Елизавете Алексеевне, жене Александра I. С ранней юности она блистала необыкновенной красотой при петербургском дворе. Там в нее влюбился кавалерград А.Я. Охотников, фаворит императрицы Елизаветы Алексеевны. От Охотникова у императрицы была дочь (родилась в 1806 году и умерла в 1808 году). В октябре 1806 года человек, подосланный якобы великим князем Константином Павловичем, смертельно ранил Охотникова при выходе из театра, и в январе 1807 года он умер. Вероятно, чтобы замять всю эту историю, Наталью Ивановну срочно выдали замуж за Николая Афанасьевича Гончарова. Венчание как это было принято, когда выходила замуж фрейлина, состоялось в дворцовой церкви.
Наталья Николаевна, будучи уже замужем за П.П. Ланским, пыталась установить свою родословную по бабушке Эуфрозине Ульрике фон Пассе и отыскать следы своей тетушки Жаннет, оставленной когда-то малюткой сбежавшей матерью. Когда муж Натальи Николаевны находился по служебным делам в Лифляндии она обратилась к нему с письмом, выдержка из которого приводится в указанной книге И. Ободовской и М.Дементьева:...«В своем письме ты говоришь о некоем Любхарде [53] и не подозревая, что это мой дядя. Его отец должен был быть братом моей бабки – баронессы Поссе, урожденной Любхард. Если встретишь где-либо по дороге фамилию Левис, напиши мне об этом, потому что это отпрыски сестры моей матери. В общем, ты и шагу не можешь сделать в Лифляндии, не встретив моих благородных родичей, которые не хотят нас признавать из-за бесчестья, какое им принесла моя бедная бабушка. Я все же хотела бы знать, жива ли тетушка Жаннет Левис, я знаю, что у нее была большая семья. Может быть случай представит тебе возможность с ними познакомиться» (29 июня 1849 г.)».
Очевидно, никаких связей между Липхартами и Загряжскими не было: Наталья Николаевна не знает, что ее тетушка Жаннет Левис умерла в 1831 году.
Итак, кто такая баронесса Поссе? В Центральном государственном историческом архиве Эстонской ССР в Тарту имеются очень интересные, а главное, достоверные сведения о Липхартах и Поссе. Эуфрозина Ульрика Липхарт (1761–1791), дочь богатого помещика, русского ротмистра Карла Липхарта и Маргарет фон Витингхофф, вышла замуж в 1778 году в Тарту за барона Мориса фон Поссе, владельца имения Выйду в Лифляндии. От этого брака была дочь («сестра моей матери тетушка Жаннет»). Супруги развелись 28 января 1782 года. Уезжая в Россию, Ульрика Поссе оставила в Лифляндии дочь Жаннет. О ней тоже есть сведения в архиве Тарту.
Существовало предположение, что Ульрика Поссе – француженка. Фамилия и имя ее мужа действительно похожи на французские, и дочь их звали Жаннет; возможно, он был французского происхождения, но больше ничего о нем пока неизвестно [54] .
Знал ли Пушкин о такой необычной родословной своей невесты и какие эротические силы таились в этой невинной красавице, которые рано или поздно должны проявиться? Женщина-вамп на генетическом уровне непременно когда-то должна была проснуться, и это никакая не вина ее и даже не беда – это игра самой природы. Удивительно не это, а то, что несомненно обладая качествами пророка, великий гений земли русской не просчитал последствия своего шага, когда он, освободившись от эротических пут одной женщины-вамп, бросился к ногам другой. А ведь он предвидел все это, но только не как мужчина, наделенный суперсексуальностью, а как «богом призванный поэт». За полгода до венчания с Натальей Николаевной он написал пророческую элегию «Безумных лет угасшее веселье…»:
Безумных лет угасшее веселье
Мне тяжело, как смутное похмелье.
Но, как вино – печаль минувших дней
В моей душе чем старе, тем сильней.
Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе
Грядущего волнуемое море.
Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будут наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь
И может быть – на мой закат печальный
Блеснет любовь улыбкою прощальной.
8 сентября 1830 г.
Стихотворение опубликовано в альманахе «Библиотека для чтения», 1834 г., Т.ѴІ, и оно действительно навеяно сложной ситуацией, возникшей в связи с его сватовством к Наталье Николаевне, поскольку в письме к ней из Болдино в Москву, написанном на следующий день, он уверяет больше себя, чем ее «…верьте, что я счастлив, только будучи с вами вместе». Пушкин знал, что он обречен на ранних уход из жизни, поскольку был убежден, что носит в зародыше смертельную болезнь, нечаянно предсказанную ему доктором Хатчинсоном. Из «отпущенных» ему 10–15 лет прошло уже шесть лет, впереди еще до «заката печального», как минимум, 4 года, возможно даже 9–10 лет, надежды на помощь доктора Дж. Паркинсона рухнули в связи с категорическим отказом в поездке за рубеж. Что остается? Жениться, поскольку ему «блеснула» «…любовь улыбкою прощальной». Пушкин спешит прожить отпущенные ему всевышним годы (признаки «дрожательной лихорадки», пока, слава богу, никак не проявляются) в тиши семейного уюта, когда ничто не мешает заниматься любимым трудом.
В этот же день (9 сентября 1830 года), когда Пушкин отправил столь оптимистическое письмо невесте, он спешит поделиться своей радостью с П.А. Плетневым о том, что он скоро заживет счастливой жизнью: «…сегодня от своей получил я премиленькое письмо; обещает выйти за меня и без приданого. Приданое не уйдет. Зовет меня в Москву – я приеду не прежде месяца, а оттоле к тебе, моя радость. Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты, да и засесть стихи писать. Жена не то, что невеста. Куда! Жена свой брат. При ней пиши сколько хошь. А невеста пуще цензора Щеглова, язык и руки связывает…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
