Амурные увлечения вождей - Веденеев Василий Владимирович
Местом постоянных встреч с очаровавшей его «славянской нимфой» Геббельс сделал уютный охотничий домик, расположенный на берегу большого живописного озера. Вполне понятно «домик» отличался большой комфортабельностью, и Йозеф называл его не иначе как «тайный приют любви». Он постоянно стремился туда, скрываясь от бдительного присмотра Магды. По воспоминаниям пережившей всех участников тех давних событий самой Лидии Баровой, рейхсминистр в ее присутствии позволял себе полностью расслабиться и даже передразнивал Гитлера, не говоря уже о том, что нередко весьма неодобрительно отзывался о нацистской идеологии. Однако возникает вполне справедливый вопрос: можно ли верить подобным утверждениям бывшей любовницы нацистского вождя? Вернее, одного из нацистских вождей. Насколько они соответствуют реальной действительности того времени – середины тридцатых годов XX в., когда германский национал-социализм с каждым днем все больше и больше набирался сил?
Впрочем, оставим в стороне большую политику и вернемся к любовным отношениям Баровой и Геббельса. Как ни странно, рейхсминистру и актрисе довольно долгое время удавалось успешно сохранять свои интимные отношения в полной тайне. Однако вскоре этому наступил конец. Обстоятельства вынудили Лидию обратиться к своему высокопоставленному любовнику за помощью в улаживании финансового конфликта с одной из киностудий. Естественно, пылавший нешуточной страстью и сгоравший от вожделения Геббельс не отказал Баровой, и конфликт немедленно разрешился к полному удовольствию актрисы. Но по Берлину поползли слухи о ее любовной связи с рейхсминистром.
В этом нет ничего удивительного. Заступничество за молодую красивую актрису известного своими блудливыми похождениями Геббельса не могло не вызвать кривотолков. Впрочем, эти слухи не получили широкого распространения, поскольку в любом тоталитарном государстве жизнь представителей верхних эшелонов власти надежно скрыта от простых обывателей. А в артистических и околобогемных кругах распускать языки боялись – повсюду шныряли шпионы гестапо, и буквально все общество пронизывали партийные информаторы, немедленно сообщавшие чиновникам НСДАП о настроениях масс.
И все же спустя некоторое время разразился громкий скандал, который замять уже не удалось. Как ни странно, его вызвал сам Геббельс. Хотя ничего странного – он буквально сгорал от страсти, потерял голову от мучивших его желаний чуть ли не ежечасно получать от Баровой сексуальное удовлетворение и потому потерял ранее присущую ему определенную осторожность в подобных делах. По всей вероятности, масла в огонь весьма умело подливала и сама Лидия, разжигавшая страсть рейхсминистра. Она уже уверовала в собственную счастливую звезду и желала куда большего, чем имела. И свято верила в свою полную безопасность: что с ней могло случиться дурного, если она делила ложе с самим всесильным рейхсминистром пропаганды, согревая в роскошной постели его тощее, уродливое тело? Кто осмелится поднять на нее руку?
Сделать это осмелился гражданский муж Лидии – актер Густав Фролих. Он застал любовников в самый разгар упоительных сексуальных игр, неожиданно вернувшись домой со съемок, – Геббельс уже настолько потерял чувство меры и контроль над собой, что, забыв обо всем, отправлялся прямо домой к Лидии, в ее супружескую постель.
Геббельс повел себя определенным образом, но Фролих сразу дал ему понять: дело между ними совершенно не государственное и не партийное, а частное, касающееся его сожительницы и ее любовника! И совершенно не имеет значения, какой пост он занимает!
По одним сведениям, в доме Баровой – Фролиха произошли просто бурные скандальные выяснения отношений на повышенных тонах. По другим сведениям, Густав не ограничился словами и решительно перешел к рукоприкладству, отвесив рейхсминистру несколько оплеух за свою поруганную мужскую честь. Кстати, он так и не смог простить Лидии измены и оставил ее.
Шумный скандал замяли. Злопамятный Геббельс не забыл унижений от Фролиха и при первом же удобном случае отменил полагавшуюся актеру отсрочку от призыва в армию, приложив все усилия, чтобы поскорее отправить его на Восточный фронт. Фактически тогда в Германии это означало вынесение смертного приговора. Дальнейшая судьба Фролиха неизвестна.
Отказаться от «славянской нимфы» для Геббельса оказалось выше его сил, и он продолжал встречаться с Баровой. Теперь рейхсминистра уже стала тяготить семья, она мешала ему полностью отдаться своей страсти, и он решил разрубить все туго затянутые узлы одним махом. Он хотел уйти к «неполноценной» славянской любовнице навсегда, оставил Магду и детей. Не исключено, что Барова тонко и умело постоянно подталкивала его к этому. И вот осенью 1938 г. Геббельс позвонил Лидии и срывающимся от волнения голосом сообщил:
– Я все рассказал Магде… я хочу, чтобы вы встретились для серьезного разговора о нашем общем будущем. Ты согласна? Машину я за тобой уже выслал.
На встречу с женой своего высокопоставленного любовника актриса ехала с замирающим сердцем, полная надежд и радужных ожиданий. Ей не верилось: неужели сегодня все наконец-то разрешится и случится то, чего она столь долго втайне желала и усиленно добивалась?
Вопреки ожиданиям Баровой Магда Геббельс не устраивала никаких сцен или скандалов – она выглядела совершенно подавленной и безмерно усталой. И даже казалась испуганной неожиданно свалившимися на нее новостями. Йозеф, нервно потирая ладони, мерил шагами гостиную и бросал короткие, отрывистые фразы, пытаясь объяснить сложившееся положение и свое решение оставить Магду и детей. Неожиданно Магда прервала мужа:
– Не стоит тратить лишние слова, когда и так все предельно ясно! Вы оба можете меня выслушать?
К немалому удивлению мужа, Магда предложила вариант решения проблемы, которого Геббельс никак не ожидал – рейхсминистр, чтобы сохранить в глазах общества благопристойность, остается в семье, но может жить со своей любовницей когда и как захочет. Йозеф был в полном восторге. На следующий день он поехал к ювелирам и подарил обеим дамам дорогие украшения. Он даже не подозревал, что его лучезарное счастье удивительно недолговечно – спасая собственное положение, коварная Магда тайно отправилась на прием лично к фюреру: жаловаться на мужа.
Когда Геббельса срочно пригласили в рейхсканцелярию, он смекнул, в чем дело, и позвонил Лидии:
– Моя жена – чудовище!
Гитлер принял Геббельса стоя и, без лишних предисловий, мрачно приказал ему немедленно закончить роман с «этой чешкой». Возможно, фюрер в этот момент вспомнил, как десяток лет назад его соратники, в том числе и Геббельс, грубо прервали его захватывающий роман с Гели Раубаль, отправив ее в лучший из миров? Поэтому он не стал выслушивать просьбы и объяснения Йозефа.
– Я не разрешаю тебе разводиться, – хмуро бросил Гитлер. – Нельзя разрушать в глазах нации образ безупречного семьянина, министра пропаганды. Это повредит авторитету партии.
Возможно, при этом он вновь вспомнил, как ему настойчиво твердили, что Гели вредит авторитету партии и связь с ней разрушает образ вождя. Пусть теперь помучается столь любивший корчить из себя мученика колченогий Йозеф!
На следующий день Геббельс позвонил Баровой по телефону и срывающимся от волнения голосом объяснил, что произошло. Они не могут нарушить волю фюрера! И Лидия поняла: все ее надежды рухнули, как карточный домик.
Вскоре Барову вызвали в полицию, где дали официальное предписание не сниматься в кино, не играть в театрах и находиться под домашним арестом в ожидании решения своей участи. Вскоре приехал личный адъютант фюрера и передал актрисе приказание постоянно находиться в Берлине. Зачем? Оставалось только гадать. Конечно, вряд ли кинодиву намеревались физически уничтожить: это могли сделать в любой момент, но она осталась жить. Игнорируя полицейское предписание и строгие приказы фюрера, Барова демонстративно покинула столицу Германии и вернулась в Прагу. Почему Гитлер хотел, чтобы она оставалась в Берлине? Это загадка.
