Эдуард Экк - От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

Совершенно озадаченный князь через некоторое время ответил:

– Dans ce cas veuillez Vous adresser à mon ministre des af aires étrangères – il est payé pour entendre Vos importunités.[45]

После такого диалога о соглашении не приходилось говорить.

Посетив на другой день Ионина, я был поражен тем раздраженным тоном, с которым он говорил о князе, критиковал его и вообще отзывался о нем неодобрительно, рассказывал, что князь будто бы тайком вывез из Софии несколько подвод с золотом, что болгары, особенно Драган Цанков, сами недовольны князем и подумывают о его замене. Даже за обедом в присутствии своей молодой жены, красавицы черногорки, Ионин все время говорил о князе, но ни разу словом не обмолвился о генерале Соболеве.

Переговорив вечером со знакомыми офицерами, служившими в Софии с 1873 года, для меня стало ясно, что болгары, в первую очередь Драган Цанков, твердо решили использовать это недоразумение для ускорения восстановления Тырновской конституции. Руководство всем этим принял на себя Драган Цанков, который, с одной стороны, уговаривал князя смело идти этим путем, а с другой, уверял Соболева, что болгары будут с ним, и князь вынужден будет уступить.

Соболев поверил, пошел напролом и быстро осекся.

Действительно, когда некоторое время спустя князь просил Соболева оставить свой пост ввиду невозможности соглашения между ними, Соболев ответил, что покинет свой пост только тогда, когда получит на то указание из Петербурга.

Тогда князь призвал Драгана Цанкова, объявил ему о своем твердом намерении отказаться от дарованных ему полномочий и восстановить действие Тырновской конституции и повелел объявить о созыве Великого народного собрания.

Даже когда Великое народное собрание состоялось, Соболев все еще думал, что болгары пойдут с ним, и только когда князь прочел свой манифест и предложил депутатам вновь присягнуть конституции, он увидел, что первым поднялся Драган Цанков, и подошел к кресту и Евангелию, а за ним и все депутаты.

Простым восстановлением Тырновской конституции сама собою упразднилась созданная на основании Особых полномочий должность первого министра, и Соболев, неожиданно для себя, оказался в положении частного лица.

Пришлось запросить Петербург, откуда пришел ответ: «Обоим немедленно выезжать».

Вслед за тем был отозван и Ионин.

В Софию прибыл с особыми полномочиями флигель-адъютант барон Н. В. Каульбарс (брат военного министра), который восстановил нормальные отношения и заключил новую военную конвенцию, одним из параграфов которой половина всех ротных командиров заменялась болгарскими офицерами. Военным министром был назначен Генерального штаба генерал-майор князь Кантакузен.

Не сбылась мечта князя Александра обвенчаться с дочерью великого князя Михаила Николаевича[46] Анастасией Михайловной. Против этого высказалась княгиня Ольга Федоровна и упросила императора Александра III не давать согласия на брак.

В октябре этого же года, сразу же по возвращению в Филиппополь, отправляя донесение, я приложил письмо на имя генерал-адъютанта Обручева, в котором, как всегда откровенно, изложил отдельно все слышанное от самого князя и отдельно – все слышанное от близких мне людей и мною проверенное. Считал положение настолько серьезным, что позволил себе указать на необходимость подумать о заместителе князя Александра, так как после всего совершившегося он всегда будет настороже в отношении нашего представителя в Софии.

В Восточной Румелии в течение 1883 года также последовал ряд перемен: начальник милиции Штреккер-паша был отозван в Константинополь. Очень хотел получить это место командовавший в Мустафе-паше Мегмед-Хюлюсси-паша, отлично говоривший по-русски и владевший крупной земельной собственностью под Старой Загорой. Мегмед-Хюлюсси-паша был родом черкес, уроженец Кавказа, и принадлежал к сословию владетельных беков и на Кавказе носил имя Мегмед-Хан-Бек-Улусийский, служил в наших войсках до чина полковника. За бой под Кюрюк-дара в 1853 году был награжден золотым оружием с надписью «За храбрость». В 1873 году, как он сам выразился, будучи кровно обиженным помощником наместника по гражданскому управлению, просил у государя разрешения покинуть Россию и, получив таковое, эмигрировал в Константинополь, где вступил в ряды турецкой армии, участвовал в войне против нас, но продолжал носить на турецкой сабле наш георгиевский темляк. Два его сына осталась в России и получили военное образование в кадетских корпусах. После войны женился на богатой турчанке, владевшей крупной земельной собственностью в Старо-Загоровской префектуре, а чтобы закрепить владение всею ее собственностью, выписал из России своего младшего сына и женил его на ее дочери. С самого заключения мира Мегмед-Хюлюсси-паша очень дружелюбно относился к нам, радушно принимал наших офицеров, подолгу с ними беседовал и просил, чтобы они, проезжая через Мустафу-пашу, непременно заходили к нему.

Командуя пограничными в Восточной Румелии частями, он не допускал никаких грабежей и дружелюбно относился к болгарам. Казалось бы, что такой кандидат подходил по всем статьям и соответствовал нашим интересам, но министерство иностранных дел категорически высказалось против его назначения, мотивируя свой отказ тем, что нельзя допустить прецедента по назначению магометанина на должность начальника Восточно-Румелийской милиции.

Выбор остановился на генерал-лейтенанте фон Дрыгальском-паше, родом пруссаке, много лет уже состоявшим на турецкой службе, бывшем флигель-адъютанте султана.

С Дрыгальским-пашой у нас сразу установились хорошие отношения. Он много писал, был со всеми отменно любезен.

Я всегда ему был благодарен за подаренную фотографию императора Александра II, поясную, в половину натуральной величины, лучшую из всех, имеющихся у меня.

В первой же половине 1883 года был отозван наш генеральный консул Кребель, а на его место прибыл старший советник Сорокин, бывший несколько лет консулом в Тульче.

Мы с ним поддерживали хорошие отношения, и этого было совершенно достаточно, дело оказалось прочно налажено, работа наших офицеров шла успешно, а во всех серьезных делах я имел поддержку в лице нашего нового посла в Константинополе А. И. Нелидова.

Убыл в Софию Иван Евстратьев Гешев, бывший все годы председателем Областного собрания и Постоянного комитета. В Софии он был назначен директором Болгарского государственного банка.

В 1884 году истекли пятилетние полномочия князя Вогориди, и предстояло избрание нового генерал-губернатора державами, подписавшими берлинский трактат.

Выбор пал на Крестовича, состоявшего пять лет генеральным секретарем Восточной Румелии (соответствовал министру внутренних дел).