Эдуард Экк - От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

Мы скоро полюбили Фану за ее удивительно нежное обращение с ребенком, и, хотя ей ни в чем отказу не было, она ни разу не позволила себе ничего лишнего. Освоившись наконец у нас, Фану решилась обратиться ко мне с просьбой развести ее с мужем, который, узнав, как ей живется и что у нее завелись деньги, стал требовать ее обратно к себе.

– Спаси меня, – просила Фану. – А то он меня совсем погубит.

– Но я же не могу разводить.

– Ты можешь просить владыку. Он для тебя все сделает.

Подумав, я пошел к митрополиту Панарету, рассказал ему о ней, просил войти в ее положение и развести с мужем.

Выслушав меня, старый владыка спросил:

– Да выгодно ли вам их разводить, может быть, она такая хорошая именно из-за страха перед возвращением к мужу, не лучше ли обождать?

Но я настойчиво повторил свою просьбу.

– Хорошо, если так, то разведу. Но прежде я должен им трижды сделать пастырское внушение и затем только, если они не исправятся, дам развод.

Самая процедура развода прошла так: Фану и ее муж были вызваны к владыке. Поставив их на колени, владыка сделал им внушение и дал месяц на исправление. Через месяц повторил внушение, потом – в третий раз, и, видя упорство сторон, приказал им внести по одной турецкой лире и выдал каждому отдельное свидетельство о том, что такого-то числа они разведены, причем если исправятся, то каждая из сторон может через год после этого вновь вступить в брак.

Летом 1832 года в Филиппополь прибыль военный инженер Рамбах, командированный с двумя капитанами для сооружения памятников на местах важнейших сражений, на средства капитала, завещанного императором Александром II.

Всего предполагалось поставить 11 памятников, из них восемь в Болгарии и три в Восточной Румелии.

Все памятники были сделаны по одному образцу: основание из красного гранита в пять или шесть ступеней, на нем пирамида из серого гранита с орнаментами и досками из белого мрамора.

На досках золотыми буквами надпись: день и год боя, какие войска и под чьим предводительством участвовали в бою.

Все части памятников были художественно исполнены в Италии, доставлены в разобранном виде и монтировались нашими инженерами на избранных местах.

В Восточной Румелии памятники были сооружены: на горе Святого Николая в память Шипкинских боев и пленения армии Весселя-паши; под Старой-Загорой, где пришлось выдержать упорный бой с войсками Сулеймана-паши; в Филиппополе в память трехдневного боя с 3 по 5 января 1878 года, в котором была окончательно разгромлена армия Сулеймана-паши.

Так как освящение этих памятников, особенно в Старой-Загоре, приняло характер народного торжества, то считаю необходимым их описать.

Первым был освящен памятник на горе Святого Николая.

Шествие к памятнику началось от Казанлака, и с нами двинулось все население города, Шипки и других прилегающих деревень. Во главе шел старый отец Амфилохий, бывший священником болгарского легиона во время осады Севастополя.

Весь путь от подножия горы до ее вершины был усеян памятниками на отдельных и общих могилах. У каждой такой могилы отец Амфилохий служил краткую литию, так что, выступив на рассвете, мы достигли памятника немного ранее полудня.

Торжество началось с речи депутата Наумова, в которой он ярко обрисовал все трудности Шипкинского сражения, отбития горстью наших войск бешеных атак турок, и, наконец, пленения армии Весселя-паши.

После речи была отслужена панихида по всем павшим в Шипкинских боях с провозглашением вечной памяти царю-освободителю и всем воинам, живот свой положившим за освобождение Болгарии. Все стояли на коленях, многие громко рыдали, после панихиды был торжественный молебен с многолетием государю императору Александру III и победоносному российскому воинству, генерал-губернатору и прочим. Покрывало спало, и пред всеми предстал в ярком солнечном свете великолепный памятник.

Затем все двинулись к столам. В это самое время ко мне приблизился один из старых габровских ополченцев и просил подойти к ним.

Габровские ополченцы добивались права участия в торжестве, но по политическим причинам их притязания были отклонены. Они все же поднялись из Габрово и стали на северном склоне, неподалеку от памятника.

Когда я поздоровался с ними и поздравил с освящением памятника, старший из них поднес мне небольшой кувшин с вином:

– Ты тут один царский капитан, так прими от нас и выпей за царя Александра.

Пришлось выпить весь кувшин.

Общая трапеза и гуляние продолжались до самой ночи.

Освящение памятника в Старой-Загоре состоялось 20 августа, в годовщину одного из самых тяжелых боев, притом для нас неудачного. После нашего отступления турки жестоко расправились с городом, разрушили его и заполнили две мечети головами убитых жителей. Памятник был воздвигнут на самом поле сражения.

Ко дню освящения со всех окрестностей собрались свыше двух тысяч человек, расположившихся биваком в ореховых рощах.

Тот же Наумов, депутат от Старой-Загоры, произнес вдохновенную речь, ярко описав все ужасы, пережитые городом, и последовавшее затем освобождение. Речь произвела потрясающее впечатление, многотысячная толпа громко рыдала.

За речью последовали панихида и молебен, и памятник был открыт.

Столов не было, трапезовать расположилась на земле в великолепной ореховой роще. По окончании трапезы составились «хоро» и танцевали до полной темноты. Впереди того места, где мы сидели, составилось «хоро» из двенадцати стариков. Самому молодому из них был 61 год. Это «хоро» водил в течение двух часов 80-летний старик. Под конец танца ему подали большой графин вина. Поставив графин себе на голову, старик, придерживая графин одной рукой, еще довольно долго водил «хоро». Наконец, остановил его перед нами и, выступив вперед, взял графин в обе руки и со словами «Да живет царь Александр» одним духом выпил его.

Освящение памятника в Филиппополе состоялось по той же программе, но было несколько сдержаннее. Не было народной трапезы, не было общего «хоро», их заменил вечер в городском собрании.

В этом же году у деревни Шипки было окончательно выбрано место под храм в память «Освобождения Болгарии и всех, за это дело живот положивших». Храм предполагалось построить на собранный в России по подписке капитал в 500 тысяч рублей. Архитектор Томишко разработал редкой красоты проект.

3 января 1883 года я был приглашен в Софию на освящение дворца, построенного народом для своего князя.

Прекрасный дворец был богато обставлен, и болгары справедливо им гордились. После освящения состоялся парадный прием, а вечером бал. К сожалению, и на этом балу не обошлось без неловкости с нашей стороны по отношению к князю.