Иван Просветов - 10 жизней Василия Яна. Белогвардеец, которого наградил Сталин

«Все в России, после железных рамок старого монархического строя, желали нашему многострадальному народу дать возможность такого расцвета, который принесет и обеспеченность, и счастье, и право каждому жить свободно, как хочет», – признавал эйфорию времени Василий Янчевецкий [1]. Правительство, поддержанное исполкомом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, объявило политическую амнистию, расширило местное самоуправление, приступило к судебной реформе. «Да здравствует армия Свободной России!», «Война до полной победы!» – под такими транспарантами проходили митинги в воинских частях.

Воодушевление вскоре сошло на «нет». На фронтах демократические завоевания революции не казались насущными, кроме одного – свободы не подчиняться. Множились солдатские комитеты, решавшие, выполнять приказы или нет. Июньское наступление на Юго-Западном фронте, тяжесть которого легла на ударные батальоны, выдохлось за две недели. Одни полки отказывались идти в атаку, другие просто уходили с позиций, третьи отступали под нажимом меньших сил противника. То же происходило на Северном и Западном фронтах – из окопов поднялась половина дивизий. Лишь на Румынском фронте наступление развивалось успешно, но приказом из Петрограда вдруг было приостановлено.

«Разложение наших войск, находящихся в Румынии, коснулось несколько меньше, чем на остальных участках, – заметил генерал Врангель, побывавший в штабе фронта в начале сентября 1917 года. – Однако и здесь, в Яссах, солдаты ходили толпами, неряшливо одетые, не отдавали чести и курили на улице. Румынская армия, наоборот, отдохнувшая и реорганизованная под руководством французского генерального штаба, поражала своей выправкой и внешней дисциплиной». Та самая армия, которая зимой казалась Янчевецкому стоящей на грани анархии. Теперь распадалась огромная армия Российского государства.

Миллионы людей в шинелях на пяти фронтах, от Балтийского до Каспийского моря, уже не понимали смысла войны. Чувством долга руководствовались совсем немногие. Временное правительство, трижды сменившееся, почти не влияло на народные настроения, несмотря на присутствие министров-социалистов. И война породила новую революцию.

Большевики, твердившие о справедливом мире и пролетарской республике, сумели взять под свой контроль Петросовет, нашли поддержку в столичном гарнизоне и в ночь на 25 октября устроили переворот. Временное рабоче-крестьянское правительство во главе с Лениным (временное, поскольку подтвердило выборы в Учредительное собрание) предложило всем воюющим народам и их правительствам немедленно начать переговоры о мире и аннулировало секретные соглашения России с союзниками. Вместе с декретами о мире и о земле появились постановления о создании в армии революционных комитетов и отмене смертной казни за тяжкие воинские преступления.

Действующая армия перестала быть действующей. В штабных сводках сведений о настроениях частей на Румынском фронте отмечалось: дисциплина катастрофически падает из-за большевистской агитации и событий в России; боеспособность сохраняют считанные подразделения; неисполнение приказов, даже боевых, стало обычным делом, братание с противником принимает широкие размеры. Комитеты, особенно ротные, теряют авторитет, если выступают против желания масс. Враждебное отношение к офицерам доходит до их арестов и избиений. Многочисленны случаи погромов солдатами румынских имений [2].

14 ноября Германия сообщила о согласии начать переговоры с правительством Ленина. «На фронте нечего было больше делать, – вспоминал служивший в Румынии пехотный капитан Дмитрий. Бологовский. – „Братские армии“ протягивали друг другу руки через головы правительств. Для наглядного обозначения этого радостного события в поэтической долине Сирета был построен огромный круглый стол… Австрийцы, немцы и русские пили чай, ром, коньяк, читали „Окопную правду“ и „Солдатскую газету“. За этим же столом совершались коммерческие сделки: продавали пушки, пулеметы, лошадей, хлеб. Сначала цены были довольно высокие: за 6-ти орудийную батарею немцы платили 2500—3000 рублей, за пулемет – 100 рублей, но потом цены быстро сбились до 25 рублей за орудие и 10 рублей за пулемет. Этот оригинальный способ пополнения немецкого вооружения нравился и нашим, и немцам, хотя и по разным причинам…».

В середине ноября в Яссах, по словам Бологовского, пять человек создали тайную организацию для борьбы с большевизмом: военный атташе полковник Борис Палицын, капитан Сахаров из штаба фронта, подпоручик Ступин – переводчик при американской миссии, служащий Земгора Поздняков и Василий Янчевецкий. «Сухой, нервный, с горящими глазами и беспокойными манерами сангвиника, с пламенной речью, он представлял собой неисчерпаемый источник энергии, поддерживавшей членов инициативной группы в минуты начальных неудач… В начале дело пошло неудачно. [Командующий Румынским фронтом] генерал Щербачев не верил в успех организации, румыны запрещали всякое русское формирование, союзники не обращали внимания… Никто [к нам] не шел. Так продолжалось до появления полковника Михаила Гордеевича Дроздовского». В ночь на 5 декабря Щербачев поручил верным русским подразделениям занять штабы всех армий фронта, румыны же начали разоружать те части, в которых сильно было влияние большевиков. «12 декабря Дроздовский вступил в организацию и сразу твердой рукой взял вожжи. Были нажаты все пружины, организация стала легальной и получила название 1-ой бригады русских добровольцев» [3].

В тот же день, 12 декабря 1917 года вышел первый номер газеты «Республиканец». Издатель – В. Г. Янчевецкий, редактор – Н.В.Карабанов. «Мы переживаем трудное, тяжелое время, – говорилось в передовице. – Это уже не революция, которая делает переворот и затем создает новые, лучшие условия жизни. Это началось смутное время полной разрухи… И чем больше повсюду беспорядков, грабежей, погромов, столкновений одной части населения с другой, тем более все сознают, что нельзя больше ждать спасения из Петрограда. Нужно самим браться за дело… Теперь нужны сильные духом, твердые люди на местах, которые не боясь трудностей, даже опасностей будут работатать над установлением связей между разными национальными организациями и партиями для совместного подавления разрухи, для созыва независимого Учредительного собрания, которое выработает основные законы нового, республиканского строя».

Газета откровенно рассказывала о развале армии, не позволяющем «заставить противника пойти на наши мирные условия», но настаивала, что «у нас имеются честные солдаты, которые твердо исполняют свой долг перед родиной». Переговоры большевиков с немцами и австрийцами в Брест-Литовске назывались открытым предательством: «никогда купля и продажа не имела столь крупных размеров». К концу года «Республиканец» распространялся во всех городах Румынии, где размещались русские войска, а Янчевецкий получал – благо телеграф работал – сообщения от корреспондентов из Петрограда, Москвы, Киева, Одессы, Севастополя, Екатеринославля, Харькова, Брест-Литовска, Новочеркасска.