"Sex Pistols": подлинная история - Верморел Джуди

Однако «Sex Pistols», очевидно, привели их в полное замешательство, потому что их манера эпатажа была другой. Американцы всегда очень вежливые, хотя у них широкая натура и поэтому их «дикари» еще более дикие. Они ждали подобной дикости и от «Sex Pistols». И в принципе ее получили. Однако, в каком бы ты ни был отрыве, несмотря на все наркотики и дебоши, они рассчитывают, что ты пожмешь им руку, когда вы войдете в номер… Они ждали от группы просто элементарной вежливости и не дождались — частично из-за настроения группы, частично потому, что намерение всего турне заключалось в том, чтобы оскорбить как можно больше людей.

Гастроли проходили по музыкальным центрам — Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Чикаго, другие города. Это был Юг, потом Сан-Франциско — и все. В общем, с какой стороны ни посмотри, это был просто кошмар: для группы — из-за климата, для «Warner Brothers» — потому что они столкнулись с такими людьми, с которыми никогда еще не работали, а для Малькольма — потому что он видел, как все разваливается. И так и вышло.

ГНИЛОЙ ДЕНЬ ПАНКА

В результате вспышки мистического прозрения «Сексуальные пистолеты» преуспели в разрушении последнего барьера…

Как нам сообщили из Нью-Йорка. Джонни Рот-тен заявил, что группы больше нет. Сид Вишес отправлен в городской госпиталь после, по словам докторов, «передозировки наркотиков» — таблеток и алкоголя, которые он принимал в самолете по пути из Лос-Анджелеса…

Поистине, это великий день для «Sex Pistols». Он начался с сообщения Джонни Роттена, что группа распалась. Менеджера «Pistols» Малькольма Макларена обнаружить не удалось…

Позднее от имени своей компании «Glitterbest" Макларен сделал заявление. Там было сказано: «Менеджменту скучно заниматься преуспевающей рок-н-ролльной группой. Группа устала быть кумирами. Поджог клубов и разрушение компаний звукозаписи — занятие более творческое, чем их создание».

Николас де Йонг, «Guardian".

20 января 1978 года

ФИНАЛЬНАЯ СЦЕПА ИЗ ФИЛЬМА ГАССА МЕЙЕРА О «SEX PISTOLS»

Фабула: Мик Джеггер перевоплощается в Джонни Роттена, чтобы обрести юность. Джеггер и его агент Проби устраивают вечеринку, дабы с торжеством отметить «перерождение» его в Джонни Роттена. «Sex Pistols» врываются незваными на вечеринку, и одна молодая девушка стреляет в Мика — это ее месть за то. что Джеггер сразил ее любимца, Бэмби.

Джеггер смертельно ранен. Он выскальзывает из рук Проби. Его ноги уже коченеют. Он подносит руки к лицу и пытается вытереть кровь. Она стекает по лицу и смывает весь грим, открывая застывшую маску смерти.

Стоит полная тишина. Джеггер скатывается со сцены и. дергаясь, сползает па пол. Освещение следует за ним.

Выстрелы за кадром. Камера показывает тело Джеггера, распростертое на полу в луче света. Единственный персонаж, который двигается, это Джонни Роттен. Он медленно подходит к трупу. Смотрит на него. Переворачивает его носком ботинка, так что мертвое тело вперяется потухшим взором в небеса.

ДЖОННИ РОТТЕН (тихо, еле слышно обращается к телу): Испортит ли успех Джонни? (Пауза.) Нет. Он попробует его на вкус, побалуется с ним, разрушит, разобьет и расквасит успех (кривится и пинает безжизненное тело Мика Джеггера).

Пауза. В комнате тишина. Джонни Роттен медленно поднимает глаза. тяжело дышит от напряжения.

ДЖОННИ РОТТЕН (тихо, обращаясь к камере): У тебя было когда-нибудь чувство, что тебя разглядывают?

Затемнение.

ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР МЕЖДУ СИДОМ ВИШЕСОМ (БОЛЬНИЦА «ДЖАМАЙКА». НЬЮ-ЙОРК) И РОБЕРТОЙ ВАЙЛИ (МАНХЭТТЕН). 20 ЯНВАРЯ 1978 ГОДА

— Сид? Это Роберта, помнить меня по турне'? Я фотограф, ты палец мне еще сломал, вывихнул мне палец.

— Я палец сломал?

— Ну, не совсем, просто ноготь сломал. Как ты?

— Правда, что ли? А. да, помню. Ты хочешь приехать в больницу меня навестить?

— Да, можно, но сейчас снег идет. У меня нет машины, а поезда не ходят — ветер сильный.

— Я тут совсем один.

— Я завтра приехать собираюсь, ты до завтра будешь в больнице?

— Я завтра обратно в Лондон собираюсь.

— Да, но все аэропорты закрыты.

— Ну, тогда я все равно завтра должен выбираться отсюда, я к девчонке одной поеду, я знаю, где она живет. Вообще я…

— Как ты себя чувствуешь?

— Слабость.

— Никто тебя не навестил, да?

— Никто.

— Да. тут все так тоскливо, ты видел, наверное, по телевизору.

— Да, я тут совсем один.

— Вот черт. Я и правда очень далеко сейчас от тебя, но я приеду, покажу тебе классные фотографии. Сколько ты уже в больнице? Одну ночь?

— Мм, да.

— А что со всеми остальными случилось? Кто еще с тобой летит?

— Буги. А ты фотограф?

— Да.

— Не журналистка?

— Нет, я фотограф.

— Там как вышло — я принял 80 миллиграммов метадона и еще шесть или семь таблеток валиума и кайф словил в воздухе, понимаешь, там больший эффект получается, чем просто на земле. Когда в самолете, отъехать можно гораздо быстрее.

— Да, ты всегда быстро отъезжаешь.

— Ну, вот так и вышло.

— И Буги тоже вернулся?

— Да.

— Он в Лондоне? Вы не вместе?

— Нет, но он все еще здесь.

— А где?

— Не знаю.

— Вот здорово. А больше никого в Нью-Йорке нет?

— Да есть люди какие-то в Нью-Йорке, но только плевать всем, что… (неразборчиво).

— Черт, вот засада. Я могу Бобу вечером позвонить, знаешь Боба Грайена?

— А, не надо, оставь, я уже звонил ему.

— И что он сказал?

— Сказал, что не может.

— Из-за погоды, да?

— Да.

— Шоссе к больнице все перекрыто. Там на самом деле засада, и все поезда идут поверху, вместо того чтобы идти по туннелю. Ветер слишком сильный.

— Их что там, всех сдувает?

— Я думаю, их просто остановили, слишком опасно, потому что вечером ветер еще усилится.

— Да я и не жду никого — чтобы кто-то сел на поезд и приехал меня повидать…

— Ой, да ладно тебе, перестань. У тебя хоть телевизор там есть?

— Чего?

— Телевизор у тебя есть?

— Да.

— Цветной или черно-белый?

— Я могу что-нибудь почитать.

— Журналы там есть, да?

— Чего я очень хочу — так это большую-большую кипу комиксов «Марвелл».

— Да, у меня дома есть отличные книжки-комиксы.

— У меня тоже, но Буги их забрал, козел.

— И у тебя нет возможности с ним связаться?

— Нет, он сказал, что попозже сегодня позвонит, но ему плевать. Ему всегда плевать. Говнюк он.

— А если к вам туда прийти, к тебе-то пустят, это не проблема?

— Не проблема.

— А что с самой группой произошло?

— Я ушел от них.

— Кажется, вы все друг от друга ушли.

— Да, вряд ли кто-то реально хочет все это продолжать, но у всех кишка тонка сказать об этом прямо, поэтому я просто позвонил Джону и сказал все, что я о нем думаю. И когда я думал… понимаешь, я по-прежнему считаю, что со мной как раз все в порядке, я был лучше всех остальных.

— Да, твоя позиция ясна, а что собираются делать Стив и Пол?

— Не знаю. Попробуют другую группу сделать — и не выйдет ничего. Джон конченый человек, абсолютно.

— Кажется, тут какое-то общее соглашение.

— Почему?

— Ну, все говорят — что же он будет дальше делать?

— Да, правда.

— И никто даже представить не может, что с ним будет.

— Он конченый человек, правда. Он уже не тот, каким раньше был.

— Может, это его немного встряхнет.

— Да, я надеюсь, что это его встряхнет и он будет в состоянии еще что-то сделать. Это отлично было бы, но если это его не встряхнет и он так и останется, он просто будет ни на что не способен, его и знать никто не захочет. Говорить будут: «О, неужели его когда-то звали Джонни Роттен?"

— Я думаю, все в Англии очень расстроятся из-за этого.

— Да.

— И как ты на все это смотришь? Какие чувства испытываешь?