Виктор Петелин - Жизнь Шаляпина. Триумф

Шаляпин вспомнил, как десять дней тому назад он был на обеде у Красиных, долгие и интересные разговоры на политические и международные темы, тем более что на обеде присутствовали Нансен с женой, несколько друзей министра по торговым делам. Во время этих бесед постоянно возвращались к положению в России, которую поразил такой же голод, как и в 1891 году, когда вся передовая интеллигенция принимала участие в помощи голодающим. Как обсуждали с Нансеном и Красиным все тот же вопрос – как помочь людям, оказавшимся в беде… «Вам, Федор Иванович, может показаться странным, что мы, большевики, ставим в последнее время в постоянную связь два словечка – коммунизм и торговлю… – говорил Красин, – что-то несуразное в этом сочетании вам может послышаться, но если поразмыслить экономически, то вы поймете, что эти два понятия не могут существовать одно без другого…» А ведь раньше об этом сочетании невозможно было и подумать: никакой торговли, тем более свободной… Распределение, и никаких разговоров, отсюда введение пайков на душу населения… Чтоб всем было поровну… И тут Шаляпин вспомнил, как финляндский коммунист Рахия очень откровенно в гостях у него заявил, что таких людей, как Шаляпин, надо резать. На вопрос одного из присутствующих, почему, он ответил: «Ни у одного человека не должно быть преимуществ над людьми. Талант нарушает равенство». Это было бы забавно, если б не вмешался другой коммунист, тоже прямо заявивший, что ничего, кроме пролетариев, не должно существовать, а ежели существует, то существовать это должно для пролетариев…

Неожиданно воспоминания и размышления Шаляпина оборвались.

– A-а, вот вы где, господин Шаляпин, я обошел всю палубу не один раз в надежде найти вас. – Шаляпин встал и повернулся: перед ним стоял улыбающийся Герберт Уэллс, с которым он познакомился в России год тому назад. – Вы не можете себе представить, как замучили меня мои английские знакомые, расспрашивая про вас и про Россию… Ведь вы же знаете, какие жуткие разговоры идут у нас о положении в России

Шаляпин взял Уэллса под руку и двинул его легонько в сторону гуляющих на палубе.

– Открыто чуть ли не во всех газетах говорят, что большевизм есть чудовищная, преступная, узурпаторская организация… Недавно я попробовал среди публики, одетой, как я, сказать, что большевики не преступники, так меня чуть не растерзали. Мне сказали, что большевики – это чудовища, это узурпаторы, и вообще, как можно говорить о них в приличном обществе, – с досадой сказал Уэллс.

– Это мы уже слыхали… Кажется, Уинстон Черчилль, самый воинственный ваш правитель, два-три года тому назад говорил про большевиков, захвативших власть: «Это разбойники, крокодилы». А раз разбойники, значит, их можно только презирать и попробовать раздавить, обезвредить… И тогда вся могущественная всемирная сила со всех сторон двинулась на Россию Советскую, с техникой, снаряжением, обученными в недавней с Германией войне солдатами и офицерами. Попробовали раздавить, а не вышло, господин Уэллс, получилось себе же хуже – лишились рынков сбыта, лишились сырья, которое черпали из России, лишились концессий… И вот только сейчас, опомнившись от злобы и ненависти против большевиков, те же, кто говорил, что большевики – разбойники и крокодилы, изменили свой тон: теперь с Советской Россией надо торговать, надо налаживать отношения… И у нас, как говорят наши властители, уже есть два предложения займа на сумму около ста миллионов золотом… Торговый договор с Англией, как вы знаете, подписан, ведутся переговоры с Америкой. Приезжали богатые люди из Америки и предлагали свои товары, а на эти товары можно купить хлеб у крестьян, то есть организовать свободный оборот с крестьянами…

– Что-то не верится, господин Шаляпин, у вас так просто все получается…

– Не подумайте, что я так хорошо во всем разбираюсь. Просто мне приходится много бывать на званых обедах и ужинах у власть имущих большевиков, а при мне они не стесняются, всё говорят, знают, что я друг Горького.

– Загадочная картинка получается. Этот коммунизм совсем иной, чем даже год тому назад, когда я был в России со своей книгой «Россия во мгле». Этот коммунизм похож на человека, у которого внизу костыли, а вместо лица сплошная перевязка, скрывающая эти самые черты лица.

– Видно, господин Уэллс, нам без костылей не обойтись. Россию так избили, измолотили за эти семь лет войны и революции, что она не может передвигаться без костылей и перевязок. А костылями ей может послужить помощь крупного международного капитала. И ради получения этого капитала в виде товаров наше правительство готово поступиться нашими необъятными богатствами сырья… Крестьянин истощен, утомлен, ему нужно знать, что он получит за свой хлеб…

– Не значит ли это, господин Шаляпин, что при поощрении свободы индивидуального товарообмена вы признаете кулаков, которых вы совсем недавно приговорили к уничтожению так же, как помещиков и капиталистов. То есть вы, ваши правители предоставляют полную свободу кулакам, деревенским капиталистам? – пытливо допрашивал Герберт Уэллс, не остывший в своем интересе к России. – Кулачество будет вырастать еще больше, чем прежде. Ох, много загадок… – удрученно сказал Уэллс. – Ведь совсем недавно ваш Ленин мечтал в несколько лет переделать экономическую базу крестьянства, полный добрых намерений посылал в деревню таких же фантазеров, как и он сам, и предлагал устраивать коммуны, коллективы, а эти коммунары, не имея опыта и не умея хозяйничать коллективно, проваливали этот эксперимент, а окрестные крестьяне над ними смеялись или злобствовали.

– Такие примеры действительно были, а сейчас поняли, что опыт таких коллективных хозяйств только убеждает, что так нельзя хозяйничать… Нужно якобы оздоровить всю психологию земледельца, нужны трактора и другие машины в земледелии в массовом масштабе, электрификация в массовом масштабе, техника и вообще материальная база – вот что в корне и с громадной быстротой, по словам наших правителей, переделало бы мелкого земледельца… А для этого нужны десятилетия.

– Интересная у вас страна, Федор Иванович. Сначала сделали революцию и уничтожили помещиков, кулаков и капиталистов… А теперь – назад к капитализму? Ведь что такое требование времени – удовлетворить крестьянина? Это значит дать ему свободу оборота, свободу частного предпринимательства, а во-вторых, дать ему свободу торговли, а где в таком случае взять товары… Да, это действительно лозунг момента – назад к капитализму… Появляются две категории людей: владелец капитала и владелец рабочих рук, снова люди делятся на капиталистов и наемных рабочих, снова воссоздается капиталистическое наемное рабство, которое вырастает во всем мире именно из товарного земледельческого хозяйства. – Уэллс явно был озадачен своими выводами, парадоксальными и непредсказуемыми, из того, что он успел увидеть в России год тому назад.