Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков
Американский консул в Шанхае сказал адмиралу Старку, что если мы достигнем первого американского порта, то дальше нас уже американские власти направят, куда следует. Как только стало известно, что русские покупают уголь для ухода, китайские власти стали чинить препятствия, надеясь, видно, завладеть нашими судами. Почти все наши пассажиры были в Шанхае высажены на берег. На некоторых судах, в том числе и на «Диомиде», среди команды оказались комъячейки, что выразилось на «Диомиде» потерей большей части машинной команды.
Не знаю как, но адмиралу Старку удалось купить некоторое количество угля для всех судов. Команды были перекомплектованы (на «Диомид» даже поступили двое иностранцев – один швейцарец, другой немец), и мы были готовы к выходу в море в середине января 1923 года. Перед уходом стали собираться на рейде Вузунга все суда, бывшие в ремонте в Шанхае.
Было известно, что китайцы нам отказали в разрешении выхода и что орудия вузунгских фортов направлены на нас на случай нашего самовольного ухода. Поэтому весь день мы стояли на якоре, все еще обмениваясь людьми и получая последние распоряжения сигналами и словесно. Со спуском флага начали незаметно готовиться к бою, чтобы в случае открытия китайцами огня мы могли бы отстреливаться, тем самым понижая меткость стрельбы китайцев. Тут, конечно, появилась новая тема для обсуждения: насколько китайцы хороши как вояки и артиллеристы. Ответ на это нам предстояло получить очень скоро, так как время шло и час съемки приближался. Лоцманов не было. В назначенный час заработали шпили и брашпили. Момент настал, и все притаились, ожидая, что будет дальше. Вот с полубака слышно: «Панер», потом «Встал якорь» и «Чист якорь». На берегу все как будто спокойно.
Зазвенели машинные телеграфы. Суда стали разворачиваться и, вытягиваясь в кильватерные колонны, пошли к устью. На берегу все тихо… Только когда Вузунг потерялся в темноте ночи, мы успокоились. Стало ясно, что китайцы нас выпустили.
В Шанхае наш штурман, мичман Жак Конге, был переведен на другой корабль, и я принял его должность, отделавшись от ревизорства, хотя кличка «пеймастер» еще осталась за мной на долгое время.
Вышли мы из реки в море и повернули на юг. «Рандеву» было в какой-то китайской бухте, примерно на полпути между Шанхаем и Пескадорскими островами, лежащими на запад от Формозы. Точного названия этого залива не помню; может быть, это был залив Ханой или Хайна, но на владивостокском жаргоне он получился «Ханой». В то время как мы все еще шли курсом на юг, машина на «Диомиде» стала что-то хромать, и из-за нас весь дивизион должен был несколько раз застопоривать машины. В Шанхае к нам был назначен новый старший инженер-механик лейтенант А.Я. Ткачев{144}, на долю которого выпало исправить все нелады в машине.
Наконец, мы обогнули очередной мыс, западным курсом вскоре дошли до назначенного залива и встали на якоря. Наутро, выйдя на палубу, я увидел, что залив был чрезвычайно большим и без всякого признака жилья. Было непонятно, зачем надо нам было стоять там целых три дня, но думаю, что все ждали, что «Диомид» вот-вот исправит свои машины. Но этого так и не случилось. Дело в том, что наша комъячейка, состоявшая главным образом из машинной команды, уходя в Шанхае с корабля, засыпала каким-то цементом масляные трубы, ведущие к шатунам и коленчатому валу. Цемент этот за дорогу от Шанхая затвердел, масло не поступало к коленчатому валу, а без смазки подшипники там сильно нагревались, и приходилось останавливать машину, чтобы легкоплавящиеся бабитные подшипники не расплавились. Не знаю, как происходила работа по починке, но через три дня стало известно, что «Диомид» сам выйти в море не может, а идти было нужно. Поэтому «Свирь», океанский буксир эскадры Рождественского, была назначена для буксировки «Диомида». Нетрудно понять, с каким чувством мы собирались выходить в море на буксире. Понял это и адмирал Старк, перешедший с флагманского «Байкала» на наш «Диомид». С ним перешли начальник штаба капитан 1-го ранга Н.Ю. Фомин{145} и флагманский штурман лейтенант И.В. Тихомиров{146}.
Утром стали сниматься с якорей. К нам подошла «Свирь» и подала буксир. Принятый конец буксира был стальным тросом диаметром в 4″ и без огона. Чтобы он от долгого хранения не проржавел, он был честно просален. И вот этот-то скользкий буксир и надо было как-то укрепить у нас на носу. Крепили его всеми возможными средствами весь день. Все время доставали какие-то добавочные концы, которыми завязывали, обвязывали, прихватывали и перевязывали его к кнехтам, мачте, трюму, рубке и т. д., и т. д. Так как оба котла у нас сильно текли, то мы были рады, что нашлось достаточно пара, чтобы выбрать якорь.
«Свирь» дала ход, буксир натянулся, и мы пошли в море, все еще крепя буксир. Погода была хорошая, море спокойное, и старший офицер лейтенант Р.А. Штюрмер{147} со всей палубной командой яро продолжали дальнейшее крепление. В машине старший инженер-механик лейтенант А.Я. Ткачев со всей своей машинной командой так же рьяно работали внизу. Четырех дюймовый буксир как будто перестал было скользить, но после того, как погода стала заметно свежеть, пришлось заводить добавочные крепления, менять старые на новые и т. д. Многие крепления были сделаны дюймовыми стальными тросами, которые приходилось перерубать зубилами; 4 зубила надо было подтачивать, другие крепления вязать в то же самое время, а там опять все начинать сначала.
Как-то из машины сообщили, что начнут пробовать машину, то есть дадут малый ход. Зазвенел из машины телеграф и встал на «малый». С мостика ответили. Ждем, как будет работать. Проходит минут пять. Опять зазвенел телеграф, стрелка покачалась и встала на «стоп». Оказалось, что машина еще греется и требует дальнейшего исправления. Я приготовил карту Пескадорских островов, так как курс лежал на них.
Пробило 8 склянок – 3 часа. Ветер свистит, начинает моросить, волны швыряют бедного «Диомида», как скорлупку, а шторм все усиливается. Если ветер еще
