Владимир Сядро - Монархи-долгожители

А вот король в обществе этой всегда спокойной и немного загадочной женщины находил явное удовольствие, любил в ее присутствии играть с детьми. Первая попытка Ментенон отлучить его от «грешницы» Монтеспан оказалась неудачной. Но после целого года душеспасительных бесед он наконец решился на окончательный разрыв с фавориткой. Вернувшись из очередного военного похода, Людовик XIV вместе с Ментенон и другими дамами, старавшимися, как и она, спасти королевскую душу, приехал к Атенаис в Кланьи. Догадавшись по окружению о цели его визита, она прервала его скомканную речь, сказав: «Не стоит читать мне проповеди. Я знаю – мое время ушло». И хотя маркиза еще около десяти лет оставалась при дворе, король уже больше никогда не посещал свою бывшую фаворитку. Единственное его участие в ее дальнейшей судьбе состояло в том, что он собственноручно сжег все свидетельства ее причастности к преступным связям с дьяволом, отравлениям и смертям, полученные в ходе расследования «Дела о ядах». Так закончилось шестнадцатилетнее «царствование» второй королевы Франции.

Последним триумфом маркизы де Монтеспан при дворе стал бал, который она устроила в 1685 году по поводу помолвки своей дочери с принцем Конде, Людовиком Бурбонским. После этого она уехала в свой дворец в Кланьи, но ее оттуда выгнал собственный сын, не желавший жить под одной крышей с поверженной матерью. В последние годы жизни, замаливая свои грехи, Атенаис занялась благотворительностью: построила на свои деньги монастырь Святого Иосифа для бедных воспитанниц (там же она и жила), основала госпиталь в Фонтенбло, богадельню в Сен-Жермен и пансион для бедных девиц при монастыре урсулинок. Теперь она стала чрезвычайно набожной и заказывала в монастырях мессы на несколько лет вперед. Злые языки по этому поводу говорили, что, так долго дружа с дьяволом при жизни, маркиза не хотела продолжить эту дружбу после смерти. Она действительно боялась умереть, опасаясь, что после смерти ее ждет ад. Ее кончина в мае 1707 года в провинции Бурбон, куда она поехала на воды лечиться, и похороны были превращены наследниками в настоящий фарс. Сын Атенаис от законного мужа, маркиз д’Антан, прервав охоту, примчался на них лишь для того, чтобы успеть снять с шеи мертвой матери ключик от шкатулки, где хранилось завещание. Он опасался, что все наследство Монтеспан может достаться его братьям и сестрам, рожденным от короля. Гроб с останками той, которую когда-то так страстно любил король, был скромно захоронен в семейной усыпальнице рода Мортемаров. Людовик XIV откликнулся на событие с полным равнодушием: «Слишком давно она умерла для меня, чтобы я оплакивал ее сегодня».

В отличие от предшественницы, мадам де Ментенон вроде бы не жаждала занять место бывшей фаворитки. Так, по крайней мере, уверял герцог де Ноэй. Он говорил, что, «укрепляя монарха в вере, она использовала чувства, которые внушала ему, дабы вернуть его в чистое семейное лоно и обратить на королеву те знаки внимания, которые по праву принадлежат только ей». И действительно, Мария Терезия не верила своему счастью. Почти тридцать лет она не слышала от супруга ласковых слов, а теперь он проводил с ней вместе вечера и разговаривал с нежностью. Но королевской любви от этого не прибавилось. Напротив, ежедневно встречаясь с мадам де Ментенон, выслушивая ее ненавязчивые советы и суждения, Людовик со временем понял, насколько необходима ему эта женщина. Но он понимал, что не может превратить в любовницу ту, которая так хорошо воспитала его детей. Оставался только один выход – заключить с ней тайный брак. И после смерти в январе 1683 года королевы Марии Терезии он именно так и поступил. Тайный брак с маркизой де Ментенон был заключен по всем правилам прямо в кабинете Людовика XIV. Невесте было 48 лет, а жениху – 45.

Королевский двор, который считал главной претенденткой на место французской королевы молодую португальскую инфанту, был немало озадачен этим невероятным морганатическим браком. Несмотря на его секретность, придворные судачили об этом событии на все лады. К примеру, язвительная мадам де Севинье, намекая на низкое положение новой супруги короля, писала дочери: «Положение мадам де Ментенон уникально, подобного никогда не было и не будет». А вот Антуан Арно, напротив, считал его достойным: «Я не вижу, что можно найти предосудительного в этом браке, заключенном по всем правилам церкви. Этот брак унизителен лишь в глазах слабых, которые смотрят как на унижение на брак с женщиной старше себя и намного ниже себя рангом; на самом деле король совершил деяние, угодное Господу, если он смотрел на этот союз как на средство от своей слабости, которое помешает ему совершать предосудительные поступки. Этот брак его связывает любовью с женщиной, добродетель и ум которой он уважает и в беседах с которой он находит невинные удовольствия, которые дают ему возможность отдохнуть от великих дел».

По свидетельствам современников, вторая супруга короля обладала многими достоинствами, и не только духовного характера. Несмотря на зрелый возраст, она считалась одной из самых красивых женщин королевства. Хотя на портретах Франсуаза, как правило, запечатлена в черных одеяниях, на самом деле она особенно любила голубые платья и всегда старалась следовать моде. Благодаря честолюбию и сильно развитой воле эта женщина научилась сохранять самообладание и при этом владела великим искусством любви в интимной жизни. Свидетельством того, что она была великолепной любовницей, может служить тот факт, что за 22 года брака король, столь любивший прекрасный пол, ни разу не изменил ей. А еще мадам де Ментенон была очень интересной собеседницей. Король ежедневно говорил с ней на самые разные темы: строительство, искусство, религию, образование и воспитание. Она стала единственной женщиной, которую Людовик XIV все-таки допустил к решению политических вопросов. На это указывал в 1686 году маркиз де Сурш: «Можно было не сомневаться, что мадам де Ментенон занимается политикой, ибо она оказывала свое покровительство каждому министру, чтобы включить их в сферу своих интересов, и старалась уравнять их в их влиянии, не допуская, чтобы кто-либо из них слишком возвысился над всеми остальными». Однако многие царедворцы, привыкшие к свободным нравам при дворе, отзывались о времени «правления» третьей королевы Франции весьма неодобрительно. Они считали, что под ее влиянием Версаль превратился в скучное место, где им приходилось прятать сжигавшие их страсти под маской благочестия. Но самому Людовику XIV теперь нравилась тихая семейная жизнь, которой он и предавался с новой супругой с наслаждением. Впрочем, большинство современников небезосновательно считали, что король из одной крайности перешел в другую: от распутства обратился к ханжеству. Он совершенно оставил шумные сборища, празднества и спектакли – все это ему теперь заменяли проповеди, чтение нравственных книг и душеспасительные беседы с иезуитами.