Юрий Прокофьев - До и после запрета КПСС. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает...

Говоря о развале экономики, нельзя умолчать о забастовках, в первую очередь шахтеров. Тут ничего нового придумано не было. Если взять в качестве примера хотя бы Англию, то все волнения там начинались с шахтеров. У них ведь самые тяжелые условия труда из всех существовавших в то время профессий, большая неустроенность в бытовом плане.

То же самое и у нас. Шахтерские поселки возникали далеко от больших городов, в них почти не развивалась инфраструктура. На многих наших шахтах и бань-то приличных не было, я уж не говорю о хороших кинотеатрах, дорогах, магазинах.

И, кроме того, на шахты, особенно северные, шли работать люди после заключения для того, чтобы тяжким трудом заработать на все, что они потеряли за время «отсидки». И в Кузбассе, и в Воркуте эта категория людей составляла достаточно большую прослойку среди шахтеров.

Именно с ними в 1989-1990 годах проводилась большая работа по организации забастовок. Руководители наших шахтерских профсоюзов неоднократно вылетали в США на обучение к американским профсоюзным лидерам. В свою очередь, представители американских АФТ-КПП посещали Воркуту и Кузбасс. В Воркуту вылетали даже сотрудники американского посольства, один раз — сам посол, очень опытный разведчик. В Кузбасс ездил Ельцин.

Руководителем партийной организации Кузбасса был В. Бакатин. Может быть, это не имеет отношения к экономике, но когда Бакатин выступал на XIX партконференции, то его там чуть не освистали, потому что он закончил свое выступление восхвалением Горбачева, а уже тогда такие речи не приветствовались.

Потом Бакатин возглавлял МВД СССР. Кстати, по материалам НИИ МВД, в организации забастовок в Кузбассе значительную роль сыграли местные органы милиции. Они сыграли двоякую роль. Положительную в том, что там все-таки кровь не пролилась, отрицательную — они выступали в роли главных организаторов выступлений шахтеров. Один из сотрудников НИИ МВД из отдела чрезвычайных ситуаций мне рассказывал, что он был у Бакатина, когда пришел шахтер, Герой Социалистического Труда, и сказал: «Вадим, мы уже больше не можем бастовать». А Бакатин ответил: «Надо!»

Искусственно создавались постоянные дефициты. Вдруг исчез с прилавков сахар. Придраться вроде не к чему: на Кубе неурожай сахарного тростника, недопоставки. Но разве это было неожиданностью? Разве нельзя было заблаговременно закупить сахар в других странах, не хватать в пожарном порядке втридорога? И это плановое государственное хозяйство?!

Потом одновременно, якобы под давлением экологов, закрываются все предприятия, которые производят моющие средства. А как без них? Естественно, недовольство огромное. Одновременно ставят «на профилактический ремонт» летом все московские и все ленинградские фабрики по производству табачных изделий. Какая была необходимость в июле — августе закрывать одновременно все табачные фабрики? Больно вспоминать, что творилось тогда в Москве.

А как подрубили у нас птицеводство, самое передовое в мире? Тоже якобы под давлением экологов. Решением Министерства биотехнологии три или четыре завода по производству биологических добавок для питания птицы одновременно были закрыты. Точка удара была выбрана так, что сразу рухнуло все птицеводство.

Я глубоко убежден в непреднамеренности многих действий. Не обязательно было предложить главе правительства: «Вот мы тебе даем сто тысяч долларов, и ты подорви экономику». Ведь можно подставить советников, экономистов, которые «обоснуют необходимость и правильность» принятия какого-либо решения, которое потом пагубно скажется на стране.

Таких решений было принято достаточно много. В своей книге Николай Иванович Рыжков утверждает, что выступал против подобных решений, но Горбачев жестко, своей властью заставлял его подчиняться. Мне рассказывал Зайков о таких случаях, происходивших на заседаниях Политбюро: Рыжков выступал против, доказывал, но Горбачев его «додавливал», хотя сам в экономике не мог разобраться так хорошо, как Николай Иванович.

Все это привело в начале 1990 года к движению за выход из партии даже рабочих. С самого начала у меня было мнение, что не все так ладно, как говорится с трибуны, и я не раз высказывал свои сомнения Горбачеву, спрашивал его, почему нет конкретной программы перестройки, без нее непонятно, какое общество мы строим. Никакого вразумительного ответа я не получал.Такая точка зрения была не только у оппозиции Горбачеву. Я допытывался у Попова: «Гавриил Харитонович, ты мне скажи, к чему стремишься: капиталистическое общество строить, социалистическое реформировать?» И получил ответ «Будем строить, а что получится, там поглядим».

...Однажды мне позвонил Горбачев и сказал: «Я ухожу в отпуск (он всегда уходил в отпуск в августе), а тут Попов приходил с предложениями по реорганизации структуры городского управления. Ты встреться с ним и Яковлевым Александром Николаевичем, поговори, а потом дашь оценку».

Я встретился с Яковлевым заранее. Напросился на полчаса раньше, чтобы выяснить его настроение, позицию. Ходили вокруг да около, выясняли взаимные точки зрения, и очень осторожно Яковлев меня агитировал за капиталистический способ развития на примитивных примерах виденного им в Канаде, когда он там был послом: как ремонтировали дорогу около посольства, еще что-то там делали, и все быстро, добросовестно и качественно.

Я сказал, что Закон «О кооперации» был принят умышленно для того, чтобы развалить существующую экономику, и это был только первый этап, ибо кооператорам дали значительно больше преимуществ, чем было у госпредприятий. Говорил, что начался период первоначального 'накопления капиталов. Словом, дал понять, что догадываюсь, к чему идет дело. После этого Александр Николаевич перестал со мной откровенничать.

При шел Попов, стал рассказывать о своем видении системы управления городом. Стало ясно: он побывал в Париже и взял один к одному систему управления столицей Франции, но не учел одного момента, а это принципиально.

Как в Париже все происходит? Там у мэрии нет никаких подведомственных предприятий и служб, подчиненных городу. Они нанимают фирмы. Одни фирмы занимаются очисткой города, другие — теплоснабжением. С ними заключаются договоры. Хорошо выполняют — хорошо. Плохо выполняют — значит, нанимают другую фирму.

А в Москве все службы подчинены Моссовету. И отказаться от услуг одной службы и взять другую он не может. Моссовет отвечает за ее работу, он ее финансирует, ею командует и распоряжается ее деятельностью. Попов понятия не имел о том, что пытался перенять, он даже не осознавал существующую ситуацию.

Я понял, что Гавриил Харитонович, уже год пробыв председателем Моссовета, очень плохо себе представлял структуру управления городом, не вник даже в то, какие есть в городе службы и какое между ними взаимодействие. Он больше занимался политикой как сопредседатель Межрегиональной группы. Поэтому он в хозяйственные вопросы вникал мало.