Сергей Нечаев - Любовь и злодейство гениев

Но к тому времени простодушный Жером уже был влюблен и собирался жениться!

Случилось так, что в Балтиморе на одном из балов он познакомился с прелестной семнадцатилетней американкой Элизабет Паттерсон, дочерью ирландского иммигранта, а ныне богатого балтиморского предпринимателя Уильяма Паттерсона. Его милая Бэтси родилась 6 февраля 1785 года и была, пожалуй, самой красивой невестой во всем городе. У нее была прекрасная фигура, нежный цвет лица и чудесные карие глаза. Она неплохо говорила по-французски, в то время как Жером не знал по-английски ни слова. Удар молнии! Жером влюбился в нее с первого взгляда, да и у нее одна мысль о возможном браке с братом того, кто правил теперь Францией, воспламенила разум и затмила все на свете. Бэтси, как сказали бы сейчас, была весьма «продвинутой девушкой», увлекалась трудами французских философов и ненавидела скучный, как ей казалось, провинциальный Балтимор.

Десмонд Сьюард пишет о ней:

«Она до такой степени ненавидела Балтимор, что даже всерьез подумывала о самоубийстве, и позднее признавалась, что вышла бы замуж даже за дьявола, лишь бы сбежать оттуда. В Жероме она увидела не только шанс к богатству – наверняка его пустота не ускользнула от ее взгляда с самого начала. Брак с ним означал для нее брак с братом самого могущественного человека в мире, то есть прибыльное приобретение на будущее. К тому же, если учесть ее природный ум и другие качества, она вполне могла бы стать ценным приобретением для Бонапартов, а кроме того, связующим звеном между ними и Новым Светом».

Ее отец Уильям Паттерсон по линии жены находился в родственных связях с генералом Смитом, сенатором и человеком весьма влиятельным. Жером и Бэтси так любили друг друга, что балтиморское общество не могло нарадоваться, глядя на них. Все родственники Бэтси не скрывали своей гордости от будущего блестящего, как им казалось, союза, а генерал Смит даже успел построить на базе этого брака целую политическую комбинацию: породнившись с первым консулом, он решил добиться поста посла США во Франции, а Жерома он хотел сделать послом Франции в Вашингтоне.

В свою очередь, Жером, как мы понимаем, был не из тех людей, кто долго обдумывает свои поступки и их последствия. Быстро отметили помолвку, а на 7 ноября была назначена свадьба.

При этом он написал Луи-Андре Пишону:

«Господин генеральный консул, 7 ноября я собираюсь жениться в Балтиморе на мадемуазель Паттерсон. Я приглашаю вас, равно как и мадам Пишон, присутствовать на моей свадьбе и подписать брачный договор».

Но господин Пишон быстро понял, какой риск он взял бы на себя, если бы принял это приглашение. Дело в том, что такой брак без формального согласия Наполеона мог быть признан недействительным, так как французский закон запрещал французам в возрасте до двадцати пяти лет жениться без согласия отца или матери. Гражданину Жерому Бонапарту было меньше двадцати пяти, и у него не было согласия мадам Летиции Бонапарт (его отец к этому времени уже давно умер) на этот брак, следовательно, его брак, заключенный на территории США, перед лицом закона был бы недействительным на территории Франции.

В своих «Мемуарах» граф д’Оссонвилль пишет:

«Господин Пишон, понявший всю опасность подобного решения брата первого консула, составил три протеста: один из них был адресован Жерому, второй – господину Паттерсону, третий – представителю консульства в Балтиморе».

Эти три документа содержали следующую ссылку на вышеупомянутый закон от 20 сентября 1792 года и напоминали о том, что Жерому было всего девятнадцать лет.

Отец невесты, наживший огромный капитал на торговле оружием во время войны за независимость, получил протест Пишона, и свадьба была перенесена на 25 ноября. А 22-го Жером сообщил, что он разрывает свой еще не состоявшийся брак. Отец Элизабет, считавшийся, по словам Десмонда Сьюарда, «вторым по богатству человеком Америки», обеспокоенный сложившимся положением, отослал свою дочь в штат Вирджиния. Жером же, утопая в долгах, уехал в Нью-Йорк. Разумеется, сделал он это за счет посланника Пишона, который, впрочем, был счастлив, полагая, что удачно покончил с этим пренеприятнейшим делом.

Что происходило в эти дни в Балтиморе, никто точно не знает, но можно предположить, что страсти там кипели немалые…

«Желая укрепиться в монарших правах, в 1809 году он [Наполеон] расторг брак с Жозефиной де Богарне и в 1810 году женился на дочери австрийского императора Франца I Марии Луизе. Достигнув беспримерного могущества, он заставлял считаться со своей волей всех европейских монархов».

(Цит. по: Гизо Генриетта. История Франции для юных. М.: Б.С.Г.– Пресс, 2008. С. 372).

А закончилось все тем, что 25 декабря 1803 года господин Пишон вдруг получил открытку от некоего Александра Лекамю, приятеля Жерома, со следующим сообщением:

«Месье, я имею честь вам сообщить от имени господина Жерома Бонапарта, что его свадьба с мадемуазель Паттерсон состоялась вчера вечером. Он также поручил мне сообщить вам, что с нетерпением ожидает перевода четырех тысяч долларов, который вы должны были ему сделать. Это ваше обязательство становится неотложным, так как он начинает испытывать нужду. Таким образом, он просит вас передать ему названную сумму как можно быстрее».

Как потом выяснилось, накануне, 24 декабря 1803 года, был подписан брачный договор, где, в частности, Жером брал на себя обязательство дать этому союзу всю форму и значимость совершенного брака согласно законам штата Мэриленд и Французской Республики. Совершил таинство венчания (гражданского брака в то время в Соединенных Штатах еще не существовало) первый католический архиепископ Балтиморский преподобный отец Джон Кэролл.

Вместе с Александром Лекамю, фаворитом будущего короля Вестфалии, на свадьбе присутствовал и другой француз, бывший министр полиции Директории Пьер Сотэн де Куандриер, бывший посол в Генуе, который ныне был комиссаром по торговым делам в Балтиморе. Этот его поступок будет стоить ему (как, впрочем, и ни в чем не повинному Луи-Андре Пишону) поста…

Фактически Лекамю и Сотэн были единственными французами, присутствовавшими на свадьбе Жерома и Бэтси. И очень скоро стало ясно, что скандала не избежать. Информация даже во времена парусных кораблей распространялась довольно быстро, и уже через две-три недели Наполеон узнал о том, что брат посмел его ослушаться.

А пока же молодые предприняли свадебное путешествие на север страны, в Нью-Йорк, где они провели самые счастливые пятнадцать дней своей жизни.