Светлана Зубрилина - Владимир Высоцкий — жизнь, легенда, судьба

Трудности, о которых говорил Владимир Высоцкий, были связаны не только с работой над ролью Гамлета и сложными, неровными отношениями с главным режиссером. Как мы уже рассказывали, из-за нарушения трудовой дисциплины Высоцкого в эти годы не раз отстраняли от работы, попросту увольняли, он попадал в больницу. 25 мая 1970 г. Высоцкий писал Марине Влади: «Любимов пригласил артиста «Современника» репетировать роль параллельно со мной. Естественно, меня это расстраивает, потому что вдвоем репетировать невозможно — даже для одного актера не хватает времени. Когда через некоторое время вернусь в театр, я поговорю с «шефом», и, если он не изменит своей позиции, я откажусь от роли и, по-видимому, уйду из театра. Это очень глупо, я хотел получить эту роль вот уже год, я придумывал, как это можно играть… Конечно, я понимаю Любимова — я слишком часто обманывал его доверие, и он не хочет больше рисковать, но… именно теперь, когда я уверен, что нет больше никакого риска, для меня эта новость очень тяжелая. Ладно, разберемся…»

Валерий Сергеевич Золотухин, в те годы близкий друг Высоцкого, так описывает сложившуюся ситуацию в своих дневниковых воспоминаниях «Все в жертву памяти твоей…»:

12.01.1971. Жизнь есть игра. Жизнь артиста, что это такое? Сплошная игра. Сегодня шеф извел Высоцкого-Гамлета. Вчера «Гамлет» вышел на сцену. Человечество заносит этот день в летопись, а Лаэрт в это время спал на диване с большого похмелья.

15.01.1971. А дела у нас в театре — хуже не придумаешь. Вечером позвонила в театр Марина — принц Гамлет в Склифосовском, она в отчаянии. Одна в России… на положении кого?… После того дня, как шеф накричал на него, он взялся за стакан, ища спасения в нем… может, брызнет талант, надеялся… Надо работать, надо мужественно переносить неудачи… надо работать, хватать звезды… не стараться хватать их, по крайней мере, каждый день… Есть мужество профессии — сохранять форму, не жрать лишнее, не пить, когда идешь в сражение.

— Вы пять пьес показывали мне с голоса, и я выполнял с точностью до тысячной доли, но здесь я не могу повторить… потому что вы еще сами не знаете, что делаете… Я напридумывал в «Гамлете» не меньше, чем вы, поймите, как мне трудно отказаться от этого… — Эту и подобную стыдную муровину нес Володя шефу, и тот слушал его, стараясь вникнуть, объяснял чего-то… Ах, как это все нехорошо. Принц Гамлет в Склифосовском… Благо, что это случилось в дни, когда у него нет «Галилея» и перед выходными днями.

16.11.1971…Высоцкий жалуется: «Я не могу с ним (Любимовым) работать! Он предлагает мне помесь Моцарта с Пушкиным. Ну, это же не мое. Я не могу разговаривать в верхнем регистре вот так…

Правильно говорят актеры (ребята мои некоторые посмотрели): «Лев должен рычать, а не блеять».

Но, не смотря на все трудности, связанные с постановкой «Гамлета», роль Принца Датского была для Владимира Высоцкого самой важной. С режиссером Ю.П. Любимовым они в конце концов нашли компромисс, и Гамлет, которого играл Высоцкий, органично сливался с характером, пониманием жизни самого актера. Он очень дорожил своей работой: «…Роль Гамлета, пожалуй, самая любимая. Почему? Во-первых, это самая лучшая пьеса в мире, во-вторых, это Гамлет! Содержание пьесы знают все, и, приходя в театр, смотря фильм, следя порой за игрой актеров, нам хотелось, чтобы зритель смотрел не за тем, как мы играем, а за жизнью людей. Мне кажется, пьеса прочитана Любимовым чисто, без шелухи. И мой Гамлет совсем не инфантилен. Он многое знает, он не решает: быть или не быть, убивать или не убивать. Его бесит то, что этот вопрос человечество решает со дня рождения и все никак не может решить, и все должно убивать, убивать. Значит, что-то не в порядке в этом мире.

Гамлет ненавидит месть, подлость, но не может отказаться от этого и делает все так, как и люди, с которыми он борется, хотя был бы счастлив не делать. Ему не хочется убивать, но он будет убивать и знает это. Ему не уйти из круга, не отказаться от законов и условностей, предлагаемых окружением. Вот от чего он в отчаянии, вот от чего он сходит с ума…

Гамлет, которого я играю, не думает про то, «быть» ему или «не быть», потому что «Быть»! Он знает, что хорошо жить, все-таки жить надо. Ответ всем ясен, что «быть» лучше, а вопрос этот все равно стоит перед определенными людьми…

Должен вам сказать, что эта трактовка совсем новая в «Гамлете». Я видел примерно шесть постановок «Гамлета», и везде все-таки на сцене пытались они решить этот вопрос. Когда Мейерхольда спросили: «Что вы делаете с этим монологом?» — он ответил (чтобы к нему не приставали): «Мы его вымарываем, мы его вырезаем». Ну, мы его не вымарываем. Я монолог в «Гамлете» делаю три раза. Мы его делаем так, что этот вопрос все время у него сидит в голове, весь спектакль. Его все время свербит это. Кстати, это более нервно и больше доходит до зрителя.

Гамлет — это человек, который был готов на трон. И если б так не повернулась судьба и если б он не был на этом стыке времен. Если б он не учился в университете, если б не случилась такая странная история, он, вероятно, был бы прекрасным королем. Может быть, его любили бы подданные. Он был воспитан в жестокий век, потому в нем очень много намешано, в Гамлете. С одной стороны, в нем кровь отцовская, всей его семьи, которая была довольно жестока, ведь отец его убил на дуэли отца Фортинбраса… Там просто решались вопросы. Он вызвал его на бой и в честном бою убил… И Гамлет, наверное, тоже подвижен был и на бои, и на государственные дела… Но он уже побывал в университете и был заражен студенческим духом, а потом вообще стал задумываться о смысле жизни.

Мне кажется, он один из первых людей на земле, которые так всерьез задумывались о смысле жизни. Поэтому трактовка его роли состояла из этих, пожалуй, двух основных компонентов. Одно — что касается его жизни, его воспитания, крови его, зова крови, характера. И другое — что касается его как человека, который уже давно перешел этот Рубикон. Он думает не как они, ненавидит все, что делают вокруг в этом Эль-синоре все придворные, как живет его дядя король, как живет его мать, как живут его бывшие друзья. А как с этим поступать, он не знает. И методы его абсолютно такие же, как и у них… в результате он убивает, а ничего иного не может придумать…

Мне кажется Шекспир — поэт очень земной. Его играют в плащах, шпагах, а ведь он говорит в «Гамлете», что век был очень грубый, жестокий, суровый, и они ходили-то в коже и шерсти. И мы в нашем спектакле тоже одеты очень просто в грубых-грубых шерстяных вещах. Но самое интересное, что это оказалось очень современно, потому что сейчас тоже шерсть носят».

Рассказывая на своих встречах о постановке Ю. Любимова, Владимир Семенович Высоцкий проявлял себя как умелый театральный критик. Его анализ точен, слог позволяет «увидеть» происходящее на сцене: