Мальчик и революция. Одиссея Александра Винтера - Артем Юрьевич Рудницкий
Одним скандалом дело не обошлось. Началось следствие, и вела его не милиция, а НКВД – ввиду особой важности пропажи и политической значимости снимавшейся картины (напомним, что съемки санкционировал Сталин). Первым делом приступили к допросам главных фигурантов – Винтера и Шера.
Из протокола допроса А. А. Винтера-Кесельмана от 19 ноября 1935 года
Пленку, вернее, чемодан, в котором пленка находилась, я в последний раз видел у станции Загорск, когда мы укладывали вещи в ожидании прибытия поезда в Москву.
Ясности в том, где именно произошла кража, не было ни у следствия, ни у обвиняемых. Возможно, чемодан умыкнули из квартиры Шера, с кухни, когда сам Семен Яковлевич пошел вздремнуть, и до того, как приехал его брат. Но точно ли находилась в нем пленка? Или ее выкрали раньше, еще в пути? И Шер ошибался, чемодана на кухне в действительности не было? То есть его похитили вместе с содержимым в поезде или на вокзале? Могло такое быть? Всё это предстояло установить. Как и то, произошла ли эта «неприятность» по халатности Винтера или Шера, по злому умыслу кого-то из них или обоих вместе.
Шер и Винтер допускали, что случилось всё на перегоне Загорск-Москва. Пленку и аппаратуру вытащили, а сам чемодан не тронули. Который похитили с кухни кинооператора или с перрона, но уже без дорогостоящего содержимого. Такое допущение позволяло не включать в круг подозреваемых брата Шера, других жильцов его коммунальной квартиры и соседей. Вся вина ложилась на неизвестного железнодорожного вора, вот пусть его чекисты и ищут.
Но тогда возникал вопрос: почему Семена Яковлевича не смутил резко снизившийся вес чемодана. Когда он переносил его из поезда в машину, а затем домой, на кухню? И еще. Зачем кому-то было похищать пустой чемодан с кухни Шера? Сам по себе этот чемодан был не новый, потрепанный, кто мог на такой польститься? С другой стороны, время в стране было трудное, народ жил бедно и тащил всё, что под руку попадется. Пустой чемодан тоже денег стоил.
Над всем этим ломали голову чекисты, развившие бурную деятельность. Тщательно обыскали квартиры Шера и Винтера, а заодно и квартиры соседей, всё осмотрели во дворах, подвалах и на чердаках соседних домов, допросили поездную прислугу – проводника вагона Игнатова и электромонтера Гриневича, предпочитавшего называть себя Жоржем, а также инженера-агронома Пересыпкина, ехавшего в том же вагоне и в том же купе. Проверили камеры хранения по всей линии железной дороги от Москвы до Хабаровска, а также все артели, занимавшиеся «скупкой битой пленки». Результат нулевой.
«Все эти мероприятия, – констатировало следствие, – не дали положительных результатов или каких-либо сведений, могущих указать о месте нахождения пленки или обстоятельствах и фактах ее похищения».
Вне зависимости от того, удастся найти пропажу или нет, следствие преследовало еще одну цель: выявить и доказать злонамеренный характер действий Винтера и Шера, уличить их во вредительстве и найти повод для политического обвинения. Снимали с воздуха? Значит, на пленку могли попасть секретные объекты. Значит, выкрали пленку не обыкновенные жулики, а враги, шпионы и диверсанты. А может, Винтер с Шером (сообща или по отдельности) сами передали врагам секретные кадры? В общем, нашлось достаточно оснований для выбора в качестве меры пресечения в отношении фигурантов содержание под стражей. Так и сделали.
8 ноября 1935 года Временно-уполномоченному 6-го оперативного отдела Главного управления государственной безопасности НКВД Кириллу Гейману был выдан ордер № 5408 на арест Александра Винтера-Кесельмана, служащего, проживавшего по адресу: Покровка, дом 31, квартира 24 а. Одновременно арестовали Семена Шера.
Заполняя анкету арестованного, Винтер указывал лишь самые общие сведения. Понимал, что любая дополнительная информация могла быть использована против него и его близких. Материалы следствия – наглядная иллюстрация того, как сотрудники госбезопасности раскручивали дело, чтобы любыми способами усугубить вину арестованных и подвести их под самую суровую статью. А себе в заслугу поставить раскрытие не тривиальной кражи, а серьезного политического и контрреволюционного преступления.
Начались долгие, утомительные допросы.
Предположение о том, что в ходе авиасъемок, кроме дальневосточных лесов и сопок, на пленку могли попасть секретные объекты, казалось Винтеру бредовым. Ему, но не следователям. Их не смущало даже то, что съемки производились по разрешению военного командования, под его контролем и в районах, указанных штабом Тихоокеанского флота. Слишком велико было желание подвести задержанных под нужную статью.
Из протокола допроса А. А. Винтера-Кесельмана от 11 октября 1935 года
Вопрос: Что было снято Вами в ДВК?
Ответ: Всего было снято 600-650 метров пленки. Засняты было: панорамы сопок и тайги и море, полет эскадрильи Р-5 в количестве 15 самолетов, полет 5 морских самолетов типа МБР-2. Заснято все в районе Сугана[26] с самолета.
Объем снятого был указан неточно. Имелась в виду пленка, которая пропала или была похищена. В целом же метраж достигал примерно 1090 метров. На допросе 19 ноября Винтер подробно рассказал, что и в какие дни снимали:
11 июля – ландшафты в районе Хабаровска около озер Волонь и Малмыш (пробные снимки).
14“ – ландшафты в районе тех же озер (основные снимки).
19–20“ – военная авиация в районе Хихцира[27].
21“ – строительство радиостанции УНКВД (в 16-ти километрах от Хабаровска). Съемки производились по просьбе начальника Спецотдела УНКВД ДВК в его присутствии.
2 августа – общий вид города Владивостока (съемки производились с высокой сопки по заданию Интуриста).
10–11 сентября – пейзажи с самолета в районе Мыса Поворотный.
16 сентября – полет одного и группы самолетов Р-5 в районе бухты Врангеля.
18 сентября – полет одного самолета Р-5 в районе бухты Врангеля.
20 сентября – полет 5-ти морских самолетов над водой в районе расположения авиаотряда № 1601 (ст. Океанская).
Планировались также съемки «укрепленного пункта» в поселке Улунгу, рядом с побережьем Японского моря, но сделать это не успели. Следователи, разумеется, навострили уши и потребовали объяснений. Оказывается, Улунгу Винтер и Шер собирались снимать не для «Аэрограда», а «чтобы послать отпечатанный экземпляр заснятой киноленты в подарок
