Иван Сытин - Жизни для книги

Мое предложение было принято молодыми офицерами с чрезвычайным сочувствием. Мысль о военной газете была оставлена, и, не теряя времени, мы быстро организовали, так сказать, редакторский комитет будущей «Военной энциклопедии».

В этот комитет вошли: председатель — генерал К. И. Величко и редакторы— В. А. Апушкин (военный юрист), А. В. Шварц (специалист по устройству крепостей), Г. К. Шульц (моряк) и В. Ф. Новицкий. Редакции были предоставлены со стороны издательства самые широкие полномочия: делайте, что находите нужным и полезным, приглашайте специалистов, каких хотите, и в расходах не стесняйтесь. Сверх того были приняты все меры, чтобы редакция и в материальном отношении была независима. Для нее было снято специальное помещение (на углу Морской и Невского), и каждый редактор, каждый сотрудник получал достаточное содержание и высокий гонорар. За свою долгую издательскую жизнь я убедился на практике, какую громадную роль в литературном труде играет писательский комфорт и как много значит он для продуктивности труда и его качества. Поэтому для «Военной энциклопедии» было сделано все: садись и работай в тепле и комфорте и не думай о завтрашнем дне.

По русскому обычаю работы начались торжественным молебном. Была много друзей, много сочувствующих: заслуженные военные, депутаты Государственной думы, петербургская интеллигенция и в особенности военная молодежь.

Это многолюдство ясно показывало, что с первого шага дело встретило широкое сочувствие общества. А впоследствии, когда редакция стала устраивать субботние чаи и читать доклады о значении военного образования и о важности предпринятого труда, посетителей и слушателей было так много, что в большом зале редакции трудно было протолпиться. Преобладали, конечно, военные, но очень много бывало и депутатов.

Этот первоначальный успех дела очень радовал меня. Я видел, что семя упало на добрую почву и что я правильно нащупал тот стержень, вокруг которого возможно было объединить нашу военную и невоенную интеллигенцию. А так как в редакцию входили люди молодые, талантливые и очень сведущие в своем деле, то работа у нас не шла, а кипела. Тома Энциклопедии выходили один за другим, и, по отзывам специалистов, качество работы не оставляло желать ничего лучшего: и по изяществу издания, и по содержанию наша энциклопедия была не только не ниже, но во многом даже превосходила европейские издания этого типа.

В работе участвовало кроме четырех редакторов еще десять человек их помощников и около ста сотрудников.

Чтобы облегчить типографскую сторону дела, для печатания «Военной Энциклопедии» была устроена в Петербурге особая наборная, особая рисовальная и клодшеделательная мастерская. Таким образом, все набиралось тут же, под личным присмотром редакции и затем в готовом виде отправлялось в Москву для печати.

Казалось бы, что все идет как нельзя лучше. На нашей стороне было живое сочувствие образованного общества, к нам прислушивались военные авторитеты, нами живо интересовалась молодая военная интеллигенция, и в деле нашем принимало участие все, что было лучшего в русской армии: талантливые, знающие, живые, полные энергии люди.

Но мы решительно не нравились военному министерству и в особенности министру Сухомлинову. Какая-то, если можно так выразиться, наследственная тупость и столетняя привычка к «Инвалиду» мешали министерству понять все значение этого большого, национального дела. Офицеры, которые у нас работали, считались слишком молодыми, слишком либеральными и едва ли даже вполне благонадежными.

Издание «Энциклопедии» и весь огромный труд, который был предпринят для этого, не только не пользовались сочувствием и вниманием военного министерства, но вызывали даже непонятное мне раздражение с его стороны. «Какие-то либералы в мундирах что-то такое пишут, а какой-то чудаковатый купец из Москвы тратит миллионы рублей на издание их трудов» — так думало военное министерство при виде 19 томов «Военной Энциклопедии».

Но зато совсем иначе отнесся к нашей работе морской министр Григорович. Он положительно не находил слов, чтобы выразить нам свое удивление и свой восторг перед этим громадным трудом государственной важности.

— Это подвиг, — говорил он. — Это огромная, беспримерная заслуга перед Россией. Ничего подобного у нас еще никогда не было. Сколько знания, какая любовь к делу и какое изящество формы. Я даже представить себе не могу, что эта колоссальная работа выполнена по частной инициативе и на частные средства. Такого подарка Россия еще не получала…

«Военная энциклопедия», т. XVII. Издание И. Д. Сытина

К началу войны было закончено 19 томов[44] «Энциклопедии» и три тома еще печатались и не вышли из типографии. Конец огромного труда, так сказать, был уже виден и значение его определилось вполне. Но для меня было ясно, что дорога к армии все-таки закрыта для «Энциклопедии» и что ка нашем пути стоит не то столб, не то пень в лице военного министра Сухомлинова. Чтобы победить это препятствие, оставался один путь: добиться одобрения нашего труда у царя.

Но как это сделать? Я стал хлопотать, чтобы вся редакция была представлена царю и лично преподнесла ему 19 готовых томов. Но в военном министерстве категорически возражали против такого представления, и Сухомлинов «разрешил» только одному мне явиться к царю и преподнести ему наш общий труд. Это было смешно: офицеры и генералы русской армии не могли даже «повергнуть к стопам» монарха свой военный труд, и я, человек штатский, не имеющий никакого понятия в военном деле, должен был выступать вместо генералов и полковников.

Разумеется, я наотрез отказался от такого предложения. И отказался не без чувства раздражения. Мне казалось невероятным, даже чудовищным, чтобы во время ужасной войны, когда обыкновенно на помощь зовут живых и мертвых, пятилетний труд целой сотни военных специалистов не вызвал желания даже ознакомиться с ним, даже взглянуть на него.

Я не говорю уже о том, что содержание редакции «Энциклопедии» стоило мне 100 тысяч рублей в год, а вся работа — свыше трех миллионов, но как не воспользоваться научным опытом военных специалистов, которые пять лет работали и отдали делу все свои знания и всю свою энергию? Ни один восточный деспот не решился бы на такую бессмысленную глупость.

Но Сухомлинов решился. Я был у этого министра только один раз, но и пяти минут разговора было вполне достаточно, чтобы понять, в чьих руках находилась защита России и кто правил нашей бедной армией.

Тучный генерал встретил меня, держа в руках собственноручное и очень милостивое письмо императрицы, в котором выражалась благодарность за содействие и помощь министра по устройству лазаретов, состоявших под ее покровительством. С письмом царицы Сухомлинов носился, как с писаной торбой. Он его всем показывал, всем читал и вслух выражал свой восторг: его так безмерно осчастливили!