Константин Кромиади - «За землю, за волю!» Воспоминания соратника генерала Власова

Все эти и важные и второстепенные факты я вынужден был привести, чтобы читатель убедился в том, что далеко не легкими путями нам удалось подготовить почву для восприятия местным населением и партизанами идеи русской освободительной борьбы. И не по нашей вине не удалось использовать ни приобретенных нами новых сил, ни открывшихся нам новых возможностей.

И наконец, чтобы закончить эту главу, я приведу еще один пример, с которого, придерживаясь хронологического порядка, следовало бы начать.

Как известно, в ноябре 1941 года, чтобы прорвать немецкий фронт в районе Дорогобужа, советское командование перебросило в тыл немцам десантный корпус генерала Белова. Удар должен был быть нанесен с фронта и тыла. Операция не удалась, и корпус оборонялся в течение шести месяцев. Наконец, в конце мая 1942 года немцы подтянули свои резервные дивизии и решили ликвидировать окруженный корпус. Было приказано и нам выделить 300 человек для этой операции. Это была наша первая операция, и она переживалась болезненно. Командование выделенной группой было поручено Иванову. Он взял с собою и своего заместителя Сахарова. Готовил же группу я и перед отъездом обратился к ним со следующей напутственной речью: «Офицеры и солдаты Русской Народной Национальной Армии, сегодня вы выступаете на первую нашу операцию. Не на братоубийственную борьбу мы вас посылаем, ибо там вы можете встретить в прямом смысле этого слова, ваших родных братьев. Не для этого дано вам оружие в руки, а для обороны, для вашей собственной защиты и безопасности. Вашим же оружием должна служить ваша освободительная идея и ваши правдивые слова. Вы должны стараться своим братским обращением к той стороне заставить автоматы и пулеметы замолчать. И если вы этого добьетесь, то цель ваша будет достигнута». И действительно, наши солдаты и офицеры так и поступили. Когда советский отряд, высланный против них, с близкого расстояния открыл огонь, Иванов вышел вперед со словами: «Товарищи, с ума сошли, в кого стреляете? Мы такие же русские, как и вы!» Те перестали стрелять, тогда наши бросились к красноармейцам, произошло братание. Все смешалось. Одни из красных бросились бежать, другие остались. В результате хотя дело и кончилось не так, как мы себе представляли, но много солдат и офицеров перешло к нам, в том числе и легендарный разведчик Князев.

В 1944 году в Первой Дивизии РОА из-за этого лозунга — «Наше оружие — это наше слово и наша сила — это наша идея» — произошла стычка между командиром дивизии, полковником Буняченко и майором Нарейкисом, начальником отдела пропаганды, и последнему пришлось покинуть свой пост, хотя он в своем утверждении и был прав. Освободительное Движение осмыслено было своей идеей.

Такие встречи всегда полны неожиданностями, вполне однако оправдавшими наши ожидания и надежды, а также методы ведения борьбы. Когда наши добежали до красных и смешались с ними, два офицера, охранявшие Иванова, заметили одного небольшого коренастого паренька, готовящегося застрелить Иванова, и, набросившись на него, отобрали его пистолет. Иванов же, пристыдив его, протянул ему обратно пистолет со словами: «Хочешь убить меня — на, бери и стреляй!» Но у парня рука не потянулась к пистолету и он только сказал: «Да кто вы такие и почему идете от немцев?» Тут наспех ему объяснили, что могли, и, сунув ему в руку пистолет, побежали дальше. Этот паренек и оказался потом разведчиком Князевым. Обещав пойти с нами и получив обратно свой пистолет, он, воспользовавшись суматохой, убежал к своим, там сколотил из беглецов роту и, вернувшись на поле боя, сдался с нею. На нашу сторону тогда перешло вообще много солдат и офицеров. В то же время красные опознали и захватили двенадцать человек наших солдат и офицеров, в том числе и нашего «политрука», майора Бугрова (псевдоним майора Бочарова, в РОА он был произведен в полковники).

На допросе Бочарова одним из старших красных командиров X. (говорят, что он уже умер, но не ручаюсь за точность сообщения), тот спросил: «Скажи, майор, что тебя привело к такому позорному шагу?» — «О каком позорном шаге спрашиваете, товарищ?» — «А ты не считаешь позором то, что во время войны вы идете с врагом против своего народа и нашей родины?» — «Мы не идем против своего народа и нашей родины. Мы идем за освобождение нашей родины и нашего народа от коммунистов и от нацистов». — «А кто вы такие?» — «Мы — Русская Народная Национальная Армия». — «А сколько вас?» — «Пока пять тысяч». — «Почему так рано начали?» — «Как вас понять, товарищ?» — «Как хочешь!» Произошла пауза. «Ну что, брат, война есть война. Мне придется расстрелять тебя». — «Я это знаю, товарищ, я готов».

Пленного не расстреляли, так же как и остальных двенадцать человек, хотя и выстроили их для расстрела, и те, кто должны были расстрелять их, выстроились против них с заряженными ружьями и ждали команды. Последовал приказ отставить расстрел.

В эту ночь немецкие дивизии атаковали беловцев, и в возникшей суматохе при переправе через реку Утру наши пленные вместе со своей охраной скрылись и пробрались к нам. Еще две-три небольшие наши группы, оторвавшиеся от своих и заблудившиеся в лесах, через три дня тоже выбрались благополучно.

В результате:

1) Из 300 человек только один лейтенант оказался предателем.

3) Хотя операция и кончилась не так, как мы думали, но проделанный опыт на деле показал жизненность идеи освободительной борьбы и правильное ведение ее (методы борьбы вполне отвечали требованиям самой идеологии).

3) За такое короткое время люди, перенесшие столько ужасов в лагерях военнопленных, во имя осуществления своей освободительной идеи перенесли все выпавшие на их долю испытания, но не поддались искушению перейти на ту сторону, хотя у каждого из них там было все милое и дорогое, что связывает человека с жизнью (родители, жены, дети, невесты, друзья). Они хотели вернуться к ним освободителями.

Немцы высоко ценили генерала Белова и, как тогда говорили, якобы собирались после поражения преподнести ему какую-то особенную шашку за доблестную шестимесячную оборону. Белов же в самый решительный момент с некоторой частью своих войск просочился сквозь леса и вышел к своим, хотя какая-то часть его войск попала в плен.

В связи с исходом этой операции погибла и наша вторая надежда, что, может быть, генерал Белов согласился бы стать на путь освободительной борьбы. Как-то не верилось, что после всего того, что совершили коммунисты в России, советский генералитет может остаться к ним лояльным. Ведь, помимо карьеры, существует еще и долг перед народом и перед своими расстрелянными товарищами. А ведь их тоже было расстреляно немало, а остальных скрутили в бараний рог. Тогда мы предложили бы ему возглавить наше начинание. Но Белов ушел, и к нам попали человек 40 офицеров его корпуса. В плену их оставалось много — целые полки со своим командным составом.