Глеб Сташков - Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции

«Несправедливо пользоваться теперь тем обстоятельством, что я молод, а также ваш племянник», – жалуется царь в другом письме. Он буквально умоляет: «Избавь меня в будущем, прошу тебя, милый дядя Владимир, от необходимости писать подобные письма»[150].

Да, это вам не Александр III с его «большим респектом». Тот, когда был недоволен самоуправством Сергея Александровича в Москве, ограничился телеграммой: «Перестань разыгрывать царя». И гордый, упрямый Сергей даже не пытался спорить.

Отношения царя с Владимиром Александровичем обостряла и взаимная неприязнь их жен. Великая княгиня Мария Павловна, урожденная герцогиня Мекленбург-Шверинская, – женщина властная, амбициозная и к тому же вспыльчивая. Когда Аликс впервые приехала в Россию, Мария Павловна встретила ее «снисходительно покровительственно, как маленькую, ничего не значащую принцессу». Маленькая принцесса стала императрицей. Тетя Михень, как все называли Марию Павловну, решила взять над ней шефство, научить манерам и придворному этикету. Наверное, Александре Федоровне стоило бы прислушаться, но она не прощала обид, поэтому холодно отвергла покровительство великой княгини, ясно дав понять, «кто теперь госпожа»[151]. Между женщинами наступил полный разрыв. 20 лет они не общались наедине, только в присутствии мужей.

Ссора с Марией Павловной была большой ошибкой императрицы – тетя Михень тоже не прощала обид. В семье ее недолюбливали, но двор великой княгини, открытый и не следующий строгому этикету, притягивал весь столичный бомонд. Николай II с Александрой Федоровной жили замкнуто, вдовствующей императрице не полагалось закатывать роскошные посиделки, так что двор тети Михень – первый в Петербурге. Там можно встретить всю «элиту российского общества», «восходящих звезд искусства и государственной жизни». Ведь Владимир Александрович – президент Академии художеств, а после его смерти эту должность унаследовала жена, которая «с блеском справлялась с ролью хозяйки салона». На ее званых вечерах «всегда бывало весело»[152]. Особенно веселились, когда тетя Михень рассказывала сплетни и анекдоты про Александру Федоровну. Именно здесь рождались «наиболее обидные для императрицы слухи»[153].

Если императрица могла отгородиться от августейших родственников мужа, то Николай II позволить себе такого не мог. Хотя бы потому, что они занимали важные государственные посты.

На редкость скандальной выдалась весна 1896 года.

В самом начале царствования Николаю II пришлось решать важнейшую внешнеполитическую проблему: что делать на Дальнем Востоке? Когда-то с подачи Сергея Витте отец назначил цесаревича председателем Комитета по строительству Сибирской железной дороги. Это был единственный пост, который Николай занимал до вступления на престол.

Инициатива Витте оказалась, мягко говоря, не слишком удачной. Можно сказать, губительной для страны. Николай отнесся к поручению на редкость серьезно и увлекся проблемами Дальнего Востока. Вступив на престол, он даже сохранил за собой пост председателя комитета, заявив, что это дело слишком его интересует.

В это время в регионе появился новый игрок – Япония. Пока не очень понятно, насколько сильный, но крайне агрессивный.

Япония нацелилась на северо-восточную часть Китая – Манчжурию, а для начала решила захватить плацдарм, с которого можно было бы вести дальнейшую экспансию. Таким плацдармом служила Корея. Корейский король был вассалом китайского богдыхана. Япония стремилась оторвать Корею от Китая и подчинить себе. В 1894 году началась японско-китайская война.

Японская армия, организованная по германскому образцу, легко разбила китайцев, которые запросили мира. Япония потребовала независимости Кореи, т. е. фактического подчинения ее себе. А кроме того – Ляодунский полуостров, часть Южной Манчжурии, Тайвань и Пескадорские острова.

Такое усиление Японии, естественно, затрагивало российские интересы на Дальнем Востоке. Нужно было решать, в состоянии ли Россия противостоять Японии. Четыре раза царь собирает Особые совещания. Морской министр говорит, что флот пока не готов, лучше бы действовать на суше. Военный министр говорит, что на армию надежды мало, так что лучше бы использовать флот. Министр иностранных дел предлагает договориться с Японией полюбовно и разделить сферы влияния.

Николай II согласился с идеей министра иностранных дел Лобанова-Ростовского и решил в качестве компенсации за японские завоевания отхватить незамерзающий порт в Корее и Северную Манчжурию «для выпрямления линии Сибирской железной дороги». Но в дело неожиданно вмешалась Германия.

Вильгельм II всячески подбивал «кузена Ники» к активным действиям на Дальнем Востоке. Обещал «поддерживать спокойствие в Европе и охранять тыл России», поскольку «великой задачей будущего является дело цивилизации азиатского материка и защиты Европы от вторжения великой желтой расы»[154]. Дело, конечно, не в страхе «кузена Вилли» перед вторжением желтой расы за Вислу и Одер. Расчет кайзера прост: втравить Россию в конфликт на Тихом океане, тем самым развязав себе руки в Европе. Пока русский царь разбирается с Японией, он не сможет помогать своему союзнику – Франции.

И вот Вильгельм II сообщает, что готов поддержать любое требование России по ограничению японских завоеваний. Франция – хоть и без большого энтузиазма – также обещает поддержку.

Обстановка становится благоприятной. 30 марта 1895 года собирается очередное Особое совещание. Решительным противником любых уступок Японии выступает министр финансов Витте. Он требует изгнать ее из материковой Азии.

Его главный оппонент – великий князь Алексей Александрович. Ветреный и безразличный ко всему, он вдруг проявляет благоразумие. Доказывает, что Россия наживает себе «вечного врага» и заставляет японцев «силою обстоятельств быть заодно с англичанами»[155]. Но Витте уверен, что Россия нажила себе врага в лице Японии уже тогда, когда решила строить железную дорогу до Владивостока.

Николай II, поколебавшись, встает на сторону Витте. Россия отказывается от компенсаций и требует, чтобы Япония очистила Южную Манчжурию и Ляодунский полуостров. К этому требованию присоединяются Германия и Франция. Перед таким демаршем трех великих держав Япония, конечно, спасовала. Она соглашается пересмотреть мирный договор с Китаем.

Почему-то считается, что Россия добилась большого дипломатического успеха. На самом деле, этот успех стал первым шагом к русско-японской войне. В том же году Япония, осознавая, кто является ее главным противником, начала подготовку к войне с Россией. Программа подготовки была рассчитана на 10 лет и включала в себя перевооружение армии и создание мощного флота. Корабли строились на английских верфях. Контрибуция, полученная от Китая, позволяла не заботиться о деньгах, так что японцы работали с опережением графика. Все крупные корабли были построены уже к 1902 году.