Мария Барятинская - Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918

Мы поспешили на завтрак, и среди гостей я признала моего ночного визитера. Он сидел рядом с леди Q., которая вся светилась от счастья и совершенно не была похожа на вчерашнюю погруженную в думы женщину.

Леди Z. представила его мне, добавив: «Динни приехал очень поздно. Я на него очень сердита, но он все равно славный! Очень сожалею, что вам приходится уезжать».

Так вот какой он, Динни! И теперь я узнала его фамилию.

Машина ждала нас у дверей; мы сердечно распрощались со всеми и покинули нашу очаровательную хозяйку. Было очевидно, что Динни не узнал меня, но, когда мы пожимали руки, я чуть не выдала себя взрывом хохота.

Машина понеслась на вокзал через восхитительный парк с его изящными деревьями и красивыми цветами. Я была почти одурманена ароматом цветов.

Настоящая Шотландия воистину очень красива – первородный пейзаж со всеми возможными оттенками листвы живописен до крайней степени.

И еще раз я увидела Динни. Это произошло через несколько лет на московском вокзале.

Моя трехлетняя дочь с ее двумя нянями и я – все мы как раз отправлялись Транссибирской магистралью с огромным количеством багажа, двумя собаками и клеткой с птицами в путешествие до Владивостока, где в то время находился мой муж. Был ужасно холодный декабрьский день, и, пока наши вещи в спешке заносили в вагон, мой слух уловил голос, который я слышала раньше. Человек говорил по-английски: «Смотри, дорогая, да тут целый зверинец собирается в дорогу! Никогда не видел столько чемоданов!»

Я быстро узнала Динни и снова была вынуждена расхохотаться. Он обращался к леди, так плотно укутанной, что ее лица просто не было видно. Похоже, он меня не узнал, ведь прошло восемь лет, как мы встречались, да и то в спешке. Однако в ходе поездки мы стали лучшими друзьями.

Динни ехал в Японию, куда получил назначение на дипломатическую работу. Его сестра сопровождала его на Дальний Восток, где у ее мужа были важные дела. Оба они были чудесными людьми. Я заметила на столике в их купе фотографию симпатичной леди Q. Я сказала ему, что, кажется, знаю эту женщину, но он ответил, что это вряд ли может быть, потому что она пробыла в Англии очень короткое время. Сейчас она с мужем находится в Америке, добавил он с некоторым волнением.

Я не сочла, что настал подходящий момент, чтобы рассказать Динни, как и где я впервые встретилась с ним.

Мы приехали во Владивосток. Динни и его сестра оставались в нашем доме двадцать четыре часа, а потом отплыли на корабле в Японию.

Прощаясь с Динни перед тем, как он ступил на палубу корабля, я произнесла: «Не пугайся, дорогая! Это всего лишь я!»

Я взглянула ему в лицо – на нем было написано глубочайшее изумление.

Но больше я уже не могла ничего добавить – убирали трап.

Глава 7

Монте-Карло и Рим

Осенью 1899 года я пережила тяжелую пневмонию и долго не могла избавиться от постоянного кашля. И это было не удивительно, ведь с детства я привыкла к мягкому климату Ниццы, а во влажной и холодной атмосфере севера России очень мучилась. Мне не хотелось покидать мужа, а он из-за своих обязанностей не мог поехать на юг; однако он получил краткосрочный отпуск, чтобы проводить меня до Ниццы, так как доктора предписали мне более теплые места, очень опасаясь за мое здоровье. Но поскольку мне не стало лучше, мы переехали в Hotel de Paris в Монте-Карло, так как этот город гораздо уютнее. Тут я, к сожалению, простудилась и заболела гриппом, что вынудило меня оставаться в номере в течение нескольких недель. Многие из моих друзей жили в этом же отеле, и некоторые навещали меня и старались подбодрить. Конечно, разговоры, как правило, были сосредоточены на игре. Поэтому неудивительно, что мне на эту тему приснился странный сон.

Как-то я дремала после обеда, а температура была достаточно высокой. Муж приписал мое сновидение этой причине. Как бы там ни было, во сне мне привиделось число 36, окруженное красным пламенем, а сбоку от него располагались часы, стрелки которых показывали пять часов. Я сказала мужу: «Если будешь играть сегодня днем, поставь свои деньги в пять часов на номер 36». Он только рассмеялся, но пошел в казино и сделал ставки на нескольких столах, как я предлагала, и, конечно, в пять часов на каждом из них выпало число 36! Он был не один, с ним было несколько человек – граф Гендриков, граф Карло Дентичи-Фраско и другие. Поначалу они не были намерены ставить на мой номер, но, когда он стал выпадать снова и снова, они стали играть с огромным успехом. Этот маленький случай был темой дня в разговорах и всех интересовал. За ужином в тот вечер мужу приходилось то и дело отвечать на один и тот же вопрос: «Почему ты не сказал мне о своем счастливом номере?»

Я постепенно стала выздоравливать. Я еще не раз переболела пневмонией, но ни одна из них, к сожалению, не проходила с таким успехом – я так и не увидела другого «числа 36».

В Монте-Карло в то время находился русский доктор из Варшавы, производивший сенсации своими колоссальными выигрышами за игорными столами. Говорили, что он выиграл несколько миллионов франков по изобретенной им системе и, вероятно, финансировался каким-то синдикатом. Он считал свою систему непогрешимой, но, похоже, не принимал во внимание тот факт, что ставки в банке были ограничены. После почти невероятной полосы удач, в которой он выиграл более трех миллионов франков, он, наконец, начал проигрывать; толпы народу наблюдали, как он делал одну за другой ставки в 12 000 франков, а безжалостная лопаточка крупье каждый раз сгребала эту ставку. Так все деньги, вложенные синдикатом (а это около четырех миллионов франков), были проиграны.

Но без какого-либо уныния он вернулся в Варшаву, получил еще денег и вернулся к столам. Удача, казалось, вновь покровительствовала ему, и снова стали слышаться возгласы «Браво! Доктор опять выиграл!». Он отыграл все, что потерял, и значительно перекрыл проигрыш, который объяснял так: «Я проиграл, потому что в моей системе была маленькая ошибка! Я ее исправил и сейчас не боюсь никаких проигрышей».

Ничто так не достигает цели, как успех, и он много заработал в Монте-Карло.

На следующий год доктор опять был в проигрыше, и казино пришлось оплатить ему обратный билет домой и дать денег на дорогу – le viatique (дорожные), как их называют во Франции. И вот много лет спустя, во время Русско-японской войны мой муж опять столкнулся с этим доктором, на этот раз разорившимся молчаливым человеком, который никогда не упоминал о Монте-Карло. Однако после войны он опять испытал свою удачу, но результат был катастрофическим, и некоторое время спустя он покончил жизнь самоубийством.

Я была в депрессии оттого, что рождественские праздники мне пришлось проводить в постели. Моя печаль усилилась при звуках церковных колоколов – я была вдали от родины, от дома и к тому же больная. В таком меланхолическом состоянии духа я обратилась к сочинительству, надеясь найти в этом какое-то отвлечение, а также потому, что не выносила одиночества в компании грустных мыслей. Моей первой попыткой была рождественская сказка для детей. Когда пришел доктор, он обругал меня и заявил, что я не должна утомляться; тогда я показала ему, что я пишу, и он забрал листочки с собой. Несколько недель спустя я получила экземпляр небольшого французского журнала, в котором появилась моя сказка в полном виде. Это была моя первая попытка. Данная книга – вторая попытка. Поначалу я писала ради удовольствия, для того чтобы отвлечься, окруженная всевозможным комфортом и чувствуя себя в полной безопасности. Сейчас же я пишу в силу необходимости.