Маго, графиня Артуа - Кристель Балуза-Лубе
По окончании поминок, которые длились несколько дней, тело усопшего в процессии доставили в парижскую церковь Кордельеров. В церкви тело Роберта было размещено в светлой часовне (maison au luminaire), задрапированной черной материей с гербами Артуа и Бургундии и освещенной пятьюстами свечами и сорока факелами, которые держали камердинеры[236]. После заупокойной мессы сын Маго был похоронен в самом здании церкви[237].
В октябре Маго заказала серию заупокойных месс по душе своего сына, чье имя было включено в некрологи нескольких церквей и аббатств, в основном в графстве Бургундия. В ноябре она поручила Жану Пепену де Юи, Масио Павошу, Жану Пусару, Франкону и Раулю де Эдинкуру изготовить гробницу, которая была установлена в церкви Кордельеров сразу после выполнения заказа, в 1320 году[238].
Надгробное изваяние изображающее Роберта в доспехах, было первым примером такого типа в Париже, а ранее оно появлялось только на западе королевства. Сын Маго изображен с обнаженной головой, со сложенными на груди руками, в кольчуге с латными пластинами. На щите был изображен герб Артуа, раскрашенный геральдическими замками которые со временем исчезли. Его ноги покоятся на льве, символе силы и надежды на воскрешение, поскольку в средневековье считалось, что это животное своим дыханием или ревом возвращает к жизни мертворожденных младенцев[239]. Первоначально ансамбль был дополнен украшением, состоящим из драпировок, купола и занавесок, поддерживаемых металлическим каркасом[240]. На гробнице также была выбита эпитафия, которая, видимо, исчезла во время пожара в церкви Кордельеров, 19 ноября 1580 года.
Маго не случайно выбрала для пышных похорон своего сына усыпальницу в Париже, где также были похоронены несколько королев и принцесс Франции, например, Бланка, дочь Людовика Святого[241]. Графине было как никогда необходимо напомнить о своем звании и престижном происхождении в то время, когда в Парламенте разыгрывался второй процесс по делу о наследовании Артуа.
Повторное рассмотрение вопроса о наследовании Артуа Филиппом V было одним из условий соглашения, достигнутого с Робертом д'Артуа 6 ноября 1316 года. Возможно, что племянник Маго, воодушевленный смертью своего кузена и неопределенностью будущего апанажа, убеждал короля ускорить процедуру, которая откладывалась уже много месяцев. Возможно, король уступил настояниям графини, которая в ожидании решения суда все еще была лишена доходов от своих владений, переданных под королевскую опеку. Тем не менее, в феврале 1318 года процесс возобновился[242], а в мае следующего года Филипп V вынес свой приговор[243]. Неудивительно, что он поддержал решение своего отца Филиппа IV, который в 1309 году подтвердил право на наследство за Маго. Вряд ли могло быть иначе менее чем через два года после военной кампании, начатой против Роберта. Кроме того, лишив наследства свою тещу, король лишил бы прав на Артуа свою собственную жену.
Утвердившись во второй раз во владении графством, Маго могла вполне обоснованно надеяться, что претензии Роберта будут окончательно уничтожены. Это была несомненная победа, хотя оставалось еще восстановить спокойствие в графстве Артуа, находящемся в руках нескольких непримиримых противников Маго.
Последний пожар мятежа
Хотя мятеж дворянства затух после ареста Роберта и перемирия, объявленного до Пасхи 1317 года, Филипп V снял опеку с Артуа только 19 сентября 1318 года. Некоторые дворяне Артуа, возглавляемые Жаном де Фьенном и поощряемые графом Фландрии, по-прежнему отказывались выполнять условия соглашения от 6 ноября 1316 года и продолжали свои бесчинства. Несколько раз ситуация грозила перерасти в новый вооруженный конфликт[244], и только после длительных переговоров 26 марта 1319 года мятежники, наконец, покорились.
Это подчинение стало лишь началом долгого судебного процесса, который начался с расследования, проведенного по приказу короля. По итогам этого расследования Филипп V вынес решение, в котором дворяне выиграли свое дело в отношении пошлин и штрафов, в обмен на что они обязались не заключать в будущем никаких других союзов и подчиняться графине. 3 июля 1319 года советники короля отправились в отель Артуа в Париже, где текст мирного соглашения был представлен Маго, которая должна была поклясться соблюдать его.
В средневековье клятва была важнейшим ритуалом, имевшим очень сильный символический и сакральный смысл, который должен был придать конкретную форму заключенному между противниками миру и гарантировать его соблюдение[245]. Клятвенный мир был тем более обязывающим, что лжесвидетельство было преступлением против Бога. В силу этого обязательного характера стороны могли отказаться от принесения клятвы. Однако такой отказ должен был быть обоснован, под страхом того, что отказчика сочтут нарушителем мира. Принеся эту клятву, дворяне Артуа несомненно рассчитывали на будущее хорошее отношение графини Артуа по отношению к ним, заключая своего рода взаимообязывающий договор, и ограничивали ее суверенитет, делая ее своим должником. Осознавая, что поставлено на карту, Маго попыталась избежать этой формальности, о чем мы узнаем из нотариального документа, написанного на латыни и содержащего подробный отчет о событиях этого дня[246]. Благодаря этому исключительному тексту, в первый и единственный раз, Маго, на краткий миг, предстает воочию и оживает под пером писателя.
С самого начала Маго выразила свое неодобрение советникам короля, так как она приняла этот мир только потому, что обещала королю подчиниться его воле, а не потому, что ее устраивали условия соглашения. Перечитав договор, она в конце концов отказалась принести присягу, сославшись на то, что положения договора слишком предвзяты по отношению к ней. Таким образом первая встреча была неудачной и закончилась отъездом королевских советников, которые вернулись к Филиппу V с пустыми руками.
Следом за ними графиня также отправилась к королю, который остановился в аббатстве Лоншан. Несомненно, Маго хотела дать понять зятю, что будет выполнять приказы только от него и что он — единственный авторитет, достойный принять ее клятву. И действительно, когда Филипп приказал ей поклясться в соблюдении мира, она подчинилась:
И тут же, протянув правую руку над Евангелием, графиня сказала: "Клянусь". И как только она это произнесла, она вышла из комнаты.
Клятва стала более торжественной, так как была принесена в присутствии короля, в священном месте, и более весомой благодаря священному предмету, в данном случае Евангелию, который ее подкреплял[247]. Но эта лаконичная клятва не соответствовала требованиям традиции. Поэтому советники короля поспешили догнать графиню и привести ее к королю:
Вскоре после этого сеньоры Эймар де Пуатье и Гуго де Шалон, выйдя из комнаты, в которой находился король, подошли к графине и сказали ей: "Вы должны вернуться и поклясться снова, потому что клятва, которую вы принесли, не удовлетворяет Совет короля: то, в чем вы должны были поклясться, было произнесено неправильно".
После некоторых препирательств Маго, казалось, решила склониться к доводам королевских советников, но прежде чем подчиниться, еще раз обратилась к королю:
