Маго, графиня Артуа - Кристель Балуза-Лубе
Кем были эти люди доподлинно неизвестно. Некоторые историки путают Жана де Ферьенна с Жаном де Фьенном, активным членом дворянской лиги, но эту гипотезу следует отвергнуть, так как Изабелла и ее сын описаны в документах как "бедные и гнусные люди". Изабелла несколько раз сидела в тюрьме за колдовство, что вряд ли подходит к матери одного из величайших баронов Артуа. Тем не менее, совпадение этого дела и мятежа в Артуа было, несомненно, немаловажным. Что могло быть лучше для Роберта, который в это время завоевывал Артуа, чем это своевременное обвинение против его тетки?
Во время допросов Изабелла и Жан рассказали множество подробностей этого дела и утверждали, что Маго несколько раз пользовалась их услугами и до смерти Людовика X, что позволяло предположить, что она занималась магией и колдовством[234]. В первый раз она попросила их через Дени д'Ирсона примирить Филиппа де Пуатье и его жену Жанну, которую в то время подозревали в супружеской измене. Для этого было приготовлено зелье из крови из правой руки Жанны, смешанной с тремя травами — вербеной, амуреттой и полынью. После того как была произнесено соответствующее заклинание, смесь поместили на новый кирпич, а затем сожгли с помощью древесных углей. Для того чтобы полученный порошок подействовал, он должен был быть проглочен самим графом Пуатье или посыпан на его правый бок. По свидетельству Жана, графиня Артуа была бы рада использовать то же зелье для примирения своей дочери Бланки с будущим Карлом IV, но бдительный надзор за узницами в Шато-Гайар не позволил ей получить кровь, необходимую для его приготовления.
В итоге быстрое примирение Филиппа де Пуатье с Жанной стало сильным аргументом в пользу обвинения, которое утверждало, что Маго была очень довольна результатом этого первого колдовства. В результате она без колебаний поручила Изабелле новое задание, которое официально заключалось в изготовлении зелья из хвоста змеи, сушеной жабы, пшеничной муки и ладана для покрытия наконечников стрел для охоты на оленей. Жан де Ферьенн, которому мать поручила доставить зелье Маго, тем не менее, заявил, что слышал, как Маго говорила некоторым членам своего Совета, в том числе Тьерри д'Ирсону, что предназначает эту отраву для Людовика X.
Таким образом, обвинения, выдвинутые против Маго, объединяли отравление и колдовство, в смысле именно проклятия, произнесенного при изготовлении яда, призванного обеспечить его действенность. Современникам они казались тем более правдоподобными, что полностью соответствовали представлениям того времени о женщинах, унаследовавших свою испорченность от Евы и считавшихся главными пользователями яда, для применения которого не требовалось физической силы.
Чтобы оправдать себя, Маго подчеркнула неправдоподобность показаний, указав, что пристальный надзор за Жанной в Дурдане не позволил бы взять образцы ее крови. Она также отметила, что двоих из ее предполагаемых сообщников, ее сержанта Жана Корнильо и ее казначея Дени д'Ирсона, к тому времени, когда дело было передано королю, уже не было в живых, что облегчило их обвинение и предотвратило любые оправдания с их стороны. Маго сопоставила места и даты, чтобы доказать, что ее не было в Париже в то время, когда как утверждала Изабелла, это зелье и яд были туда доставлены. Наконец, Маго смогла похвастаться поддержкой нескольких великих людей, включая королеву Клеменцию, Карла де Валуа, Людовика д'Эврё и Людовика де Клермона, которые, наряду с другими, заявили о своей убежденности в том, что Людовик X умер естественной смертью. Сам Филипп V был особенно заинтересован в доказательстве невиновности своей тещи, ведь противном случае его вступление на трон могло быть омрачено подозрениями в колдовстве.
Энергичная защита Маго принесла свои плоды, так как, столкнувшись с аргументами графини, ее обвинители, до того, как король вынес свой приговор 9 октября 1317 года, отказались от своих обвинений, и признались, что ими манипулировали. Они даже раскрыли личности тех, кто их подкупил, но при вынесении приговора Филипп V намеренно предпочел не называть виновных. Это был ловкий политический маневр со стороны короля, который сделал их своими должниками, защитив их от мести Маго и от привлечения к суду. Такое отношение также предполагает, что это были люди из высших слоев общества, несомненно, приближенные к королю, которые могли пострадать от бесчестья. Хотя Роберт д'Артуа кажется очевидным виновником, слух об отравлении могли пустить и многие другие. Так, Карл де Валуа, например, мог использовать этот способ, чтобы подорвать легитимность своего племянника.
В итоге Филипп V вынес оправдательный приговор в пользу своей тещи, но этот эпизод нанес еще больший урон имиджу Маго. Дело разбередило старые раны и благодаря показаниям Изабелла и Жана де Ферьенн, о супружеской измене Бланки и временном позоре Жанны узнало все население королевства. Даже признание невиновности Бланки вряд ли хватило бы, чтобы восстановить честь графини, которая была глубоко и навсегда запятнана слухами. Эта победа в суде была тем более горькой для Маго, что королевское решение было вынесено в то время, когда она переживала болезненный период траура.
Смерть наследника
Несчастье снова постигло графиню Артуа в тот момент, когда она пыталась оправдаться от выдвинутого против нее обвинения в отравлении: в сентябре 1317 года она внезапно потеряла Роберта, своего младшего сына. Помимо личного горя, это принесло потерю наследника графства, за которое Маго боролась столько лет. Существовала реальная опасность возвращения Артуа к короне, поскольку следующей в очереди наследования была ее дочь Жанна, которая была замужем за королем Филиппом V.
Документов недостаточно, чтобы определить точную причину смерти Роберта, которая произошла в парижском отеле Артуа. Самое большее, что мы можем сказать, это то, что он умер от болезни 3 или 4 сентября 1317 года[235]. 11 сентября Маго отправила письмо всем церковникам Артуа и Бургундии с просьбой помолиться за ее сына. Несомненно, она также отправила послания своим офицерам, городским коммунам Артуа и своим родственникам, чтобы сообщить им эту печальную новость. Кроме того, восемнадцать камердинеров, скорее всего, одетых в черное, в течение двух дней объявляли на улицах, перекрестках и площадях о смерти Роберта. Таким образом, население Парижа приглашалось молиться за спасение души усопшего.
В графском отеля на улице Моконсель люди были заняты подготовкой к похоронам. В соответствии с обычными обрядами тело молодого человека омыли водой и вином, затем забальзамировали, посыпав имбирем, корицей и гвоздикой. Завернутое в саван из паромасляной ткани, оно было
