Элвис Пресли. Последний поезд в Мемфис - Питер Гуральник
Первый сеанс заканчивался в десять вечера, и Дикси должна была вместе с друзьями возвращаться домой. Но она попросила их ехать без нее — Элвис уговорил ее остаться на второй сеанс. Он стоял и ждал, пока она позвонит своим из телефона–автомата. На самом деле она набрала номер и лишь делала вид, что разговаривает с матерью: она не хотела, чтобы он понял, что у них дома нет телефона — в случае необходимости ей приходилось звонить дядьке с теткой, которые жили по соседству. Она лопотала в трубку, что встретила на катке чудесного парня из церковной школы — нет, они заранее не договаривались, это действительно случайная встреча, — они собираются остаться на второй сеанс, так что домой она вернется чуть позже полуночи… Никогда раньше она ничего подобного не делала, однако бесстрашно ринулась навстречу приключениям. А он предложил ей отправиться в кинотеатр под открытым небом и посмотреть кино из машины. И почему бы им не заехать в кафе на Крамп–бульваре, отведать гамбургер и молочный коктейль? Они, продолжая болтать, расшнуровали ботинки, сняли коньки, и он отворил перед ней дверь «Линкольна», тут же сказав, что это вовсе не его машина. (Как он потом объяснял, он хотел удостовериться, что она не изменит своего мнения о нем, узнав, что у него нет своего автомобиля.) Они поехали на запад по Ламар, до самого Крампа, и разговаривали всю дорогу.
Она сидела на переднем сиденье, рядом с ним, близко, очень близко — гораздо ближе, чем было принято на первом свидании. А на стоянке у кафе она первой поцеловала его — это был нежный поцелуй. Дикси не собиралась таить свои чувства — ни от кого, даже от своей матери. Они были захвачены этим чувством оба, такого ни один из них до сих пор не испытывал. На прощание, уже возле ее дома, он прошептал, что обязательно позвонит на следующей неделе в среду или в четверг. Сомнения в том, что они будут встречаться снова и снова, даже не возникало. Она подошла к двери. Она знала, что изрядно припозднилась, и что ей придется будить родителей, и что ей влетит от отца, но ей было все равно. Она влюбилась.
Он позвонил уже назавтра. Семья сидела за воскресным обедом — это был жареный цыпленок, — как прибежала тетка и позвала ее к телефону. В то утро она не увидела его в церкви, и сердечко ее дрогнуло, однако она не сомневалась, что он объявится. И он объявился!
В тот вечер они пошли в кино, и в среду вечером они тоже ходили в кино. Дикси пока еще не познакомила его с родителями — она придумывала отговорку за отговоркой и для них, и для него, но в субботу знакомство все–таки состоялось. Элвис зашел за ней домой, и ей пришлось представить его своей семье. Он сам этого хотел, да и она понимала, что так будет правильно. Вообще–то она подготовила к встрече обе стороны, но, когда он появился у дверей, она вдруг поняла, что сама–то как раз к этому событию и не готова: она упустила из виду, что он все–таки очень отличается от остальных парней — и тем, как причесан, и тем, как одет. По ночам, уже лежа в постели, она рассказывала о нем сестрам, она писала в дневничке, что наконец–то встретила свою настоящую любовь, она даже рассказала матери о той своей проделке — о фальшивом звонке с катка, при этом все время подчеркивала, что он из хорошей семьи и что познакомились они в церкви. На самом деле она понятия не имела, из какой он семьи, — с ней он себя вел так, будто она была королевой: еще бы, для него все выходцы из Южного Мемфиса были богачами, хотя на самом деле ее семья была не богаче церковных крыс. Но теперь, когда ее отец что–то мрачно ему вещал, а он, поминутно откидывая назад волосы, с самым почтительным и серьезным видом отвечал: «Да, сэр» и «Нет, сэр», ее охватила паника. Да, она любила его, но теперь она взглянула на него как бы глазами своего отца. А отец был не из тех, у кого по лицу можно было угадать, о чем он думает. Все ребята, которых и она, и ее сестры приводили в дом, побаивались мистера Лока — это был крупный (ростом шесть футов и два дюйма) мужчина, внешне весьма сдержанный, но уж ежели он о чем–нибудь составил свое мнение, то не постесняется объявить о нем всем. И решения его также не обсуждались и не оспаривались. В этот момент мать позвала ее из кухни. Дикси ужасно не хотелось оставлять Элвиса наедине с отцом, но делать было нечего. Там, на кухне, «мать устроила мне тихий скандал: «Как ты могла привести в дом такого парня?» — и все такое прочее. А я ответила: «Мама, нельзя судить по внешнему виду… Ну что в нем такого? Он тебе не нравится только потому, что у него длинные волосы и он одет не так, как другие?» Я встала на его защиту, говорила, какой он хороший — в конце концов, познакомились–то мы в церкви! И ужасно боялась, что родители скажут что–то, что его оскорбит, и он просто–напросто уйдет».
Наконец они собрались уходить.
