Маргарет Сэлинджер - Над пропастью во сне: Мой отец Дж. Д. Сэлинджер

5

Мы запрем дверь

Признаться, я не очень-то охоч

До тихих радостей молвы скандальной:

Судить соседей с высоты моральной

Да воду в ступе без толку толочь.

Внимать речам про чью-то мать — иль дочь

Невзрачную — весь этот вздор банальный

Стирается с меня, как в зале бальной

Разметка мелом в праздничную ночь.

Не лучше ль, вместо словоговоренья,

С безмолвным другом иль наедине

Сидеть, забыв стремленья и волненья? —

Сидеть и слушать в долгой тишине,

Как чайник закипает на огне

И вспыхивают в очаге поленья?

Моя тетя Дорис, папина сестра, через сорок с лишним лет рассказала мне, как они вдвоем нашли дорогу в Корниш. Осенью 1952 года, в изумительное бабье лето, Дорис и ее брат решили устроить себе каникулы. Предыдущим летом, рассказывала тетя, вышла в свет повесть «Над пропастью во ржи», у отца оставались наличные деньги от гонорара, и он хотел присмотреть себе в деревне маленький домик, где бы мог жить и работать вдали от городской суеты. Дорис в то время, что называется, делала карьеру. Ей было тридцать восемь лет, она развелась, жила с родителями в Манхэттене и часто ездила в Европу, осуществляя закупки для Зеленой комнаты в «Блуминдейле»[100].

Тем не менее, когда Джерри предложил поехать с ним, она, по собственному признанию, бросила все и «ухватилась» за приятную возможность съездить за город с любимым братом.

Они проехались по побережью Новой Англии и остановились у Кейп-Энн, к северу от Бостона, где расположены старинные приморские городки Эссекс, Ипсвич и Глочестер. Они оба любили Кейп-Энн. Джерри купил бы особнячок и осел бы там, в старых добрых краях Мелвилла, но, в течение нескольких дней осматривая дома, он понял, что ему это не по карману. В то время никто, тем более он сам, не ожидал, что «Над пропастью во ржи» будет иметь такой успех.

Они направились от побережья на север, вдоль реки Коннектикут, и остановились перекусить в Виндзоре, штат Вермонт. Местный агент по продаже недвижимости, Хилда Рассел, разговорилась с ними в ресторане. После ленча повезла их через крытый мост, соединяющий Виндзор в Вермонте и Корниш в Нью-Гемпшире, потом по грунтовой, крутой, грязной дороге, много миль по холмам и лесам. Они проехали молочную ферму, где коровы паслись, как в Альпах, на немыслимо крутых склонах. Не только коровам, но и фермерам на этих холмах жилось нелегко. Зимой многие работали на заводе шарикоподшипников в Виндзоре или на фабрике резиновых изделий «Гудиэр», пока та не закрылась. Другие, оставляя дом на долгие месяцы, нанимались на рыболовецкие суда, которые уходили зимой из Глочестера: жены и дети оставались стеречь добро.

Сразу за фермой дорога круто повернула и пошла к вершине холма, между двух пастбищ, расположенных на склонах. Вокруг сверкало яркими красками бабье лето — сиял золотарник, серебрились паутинки, багровел кендырь, чернел вороний глаз; всюду распевали птицы, жужжали пчелы, стрекотали цикады и кузнечики. Когда они перевалили через вершину холма, пастбище незаметно сменилось лесом, и машина, петляя между березами, соснами, старыми кленами и дубами, сбавила ход. На этом участке дороги им встретился лишь один знак человеческого присутствия: семь грубых, без надписей, могильных камней, заросших кустарником, покрытых мхом.

Проехав еще около мили, они увидели лесную поляну. Здесь, на вершине холма, на самой высокой точке дороги, стоит небольшой красный дом, похожий на амбар. Он прилепился на самом краю луга, который тянется примерно на акр, круто обрываясь к журчащему внизу ручью. Обрыв в самом деле такой крутой, что если вы подошли к его краю, вам, чтобы не упасть, лучше держаться за высокие, крепкие стебли травы. Ручей и оставшиеся внизу несколько футов старого пастбища исчезают среди высокого соснового леса, которым поросли склоны, тянущиеся на много миль, вплоть до реки Коннектикут. За рекой, со дна долины, гора Эскатни поднимается к небесам, словно синяя пирамида. Справа от горы зелеными и бурыми заплатками разбросаны по долине молочные фермы. За фермами и над ними горы поменьше гряда за грядой пропадают вдали, выцветая до голубизны, все более и более бледной; катятся волнами по Вермонту, расплескавшись до штата Нью-Йорк.

Агент сказала, что в ясный день можно увидеть Адирондакские горы, расположенные за сотни миль оттуда. Окна гостиной выходили на запад; из них, заявила та дама, можно наблюдать закат солнца над горой Эскатни. Дорис согласилась, что вид великолепен, однако дом — другая песня. «Ах, Пегги, то был не дом, а кошмар». Тетю даже оскорбило, что их вообще повезли сюда. Водопровода и прочих удобств не было и в помине. Кухня под навесом. Во всем доме лишь маленькая, с пятнами сырости, спальня, да гостиная, сущий амбар в два этажа высотой, с выгнутым дощатым потолком и торчащими стропилами. Наверху белка вывела бельчат. «Полно было зверья», — возмущалась Дорис. К восточной стороне, откуда вид не открывался, примыкала кухня: там виднелся почерневший каменный очаг. Подле очага, вдоль стены — шаткая деревянная лестница, ведущая на крохотный чердак.

Дорис не могла поверить, что брат хоть на минуту задумается о покупке этого дома — дело было задолго до моды на сельскую простоту, и в хлеву держали скот, не писателей. Она знала, что у Санни хватит денег только чтобы купить дом «как есть»: на ремонт ничего не останется, а Дорис к тому же с полным основанием полагала, что ремонт тут не поможет: дом нужно снести до основания и построить на его месте что-нибудь приличное. Но она без должного внимания отнеслась к мечте Холдена:

«…построю себе на скопленные деньги хижину и буду там жить до конца жизни. Хижина будет стоять на опушке леса — только не в самой чаще, я люблю, чтобы солнце светило на меня во все лопатки… я…встречу какую-нибудь красивую глухонемую девушку, и мы поженимся. (…) Если пойдут дети, мы их от всех спрячем. Купим много книжек и сами выучим их читать и писать»[101].

В первый день нового 1953 года, в свой тридцать четвертый день рождения, Джерри перебрался в этот дом в Корнише. Клэр часто проводила с ним здесь выходные. В пятидесятые годы для того, чтобы молодую девушку отпустили из колледжа на уик-энд, нужно было представить письменное приглашение от какой-нибудь уважаемой особы. Клэр и Джерри выдумали некую миссис Троубридж и сочиняли весьма забавные письма к матери Клэр и к прочим in loco parentis[102] в Рэдклиффе с массой глупой, великосветской болтовни о том, как мило, что Клэр навещает маленьких Троубриджей, и как мы будем рады, если она приедет к нам в наш зимний домик.