Жизнь и приключения русского Джеймса Бонда - Сергей Юрьевич Нечаев
Альбер ВАНДАЛЬ
«Разрыв франко-русского союза»
В результате уже в начале апреля полковник Чернышев направил Александру I сообщение, в котором сделал вывод о том, что «Наполеон уже принял решение о войне против России, но пока выигрывает время из-за неудовлетворительного положения его дел в Испании и Португалии».
Главный вывод, сделанный Чернышевым на основании его бесед с Наполеоном и его ближайшим окружением, был сформулирован так: «Война неотвратима».
В самом логове врага
По мере приближения войны с Россией положение Чернышева в Париже просто обязано было обратить на него подозрительное внимание французской полиции.
Руководимая министром Савари, герцогом де Ровиго, особенно не любившим Чернышева, она следила за каждым шагом «этого русского». Александр Иванович, конечно же, это заметил и в заключении одного из своих писем к министру иностранных дел графу Николаю Петровичу Румянцеву писал:
«Продолжение моего пребывания в Париже зависит исключительно от императора Наполеона. Между тем я не только имею повод думать, но вследствие некоторых сведений совершенно уверен, что он не намерен меня отправить в Россию. Я позволю себе даже заявить, что слишком много придают мне чести и значения, опасаясь моего возвращения, а потому намереваются задержать здесь. Поэтому, очень может случиться, что внезапный отъезд императора Наполеона к войскам поставит нас, по крайней мере на некоторое время, в положение, похожее на то, в котором находился в 1809 году граф Меттерних со своим посольством».
Чтобы было понятно, уже в 1808 году Меттерних, бывший тогда посланником австрийского императора в Париже, доносил, что Наполеон намеревается вскоре напасть на Австрию, и что рано или поздно Австрия должна будет прибегнуть к самообороне. Находясь в Париже, австрийский посланник внимательно наблюдал за изменениями французской политики. А в 1809 году, когда начались военные действия, Меттерних, который уже не мог повлиять на решения Наполеона, еле успел покинуть Париж.
Приведенные выше строки показывают, в каком тревожном состоянии духа находился тогда Чернышев. Эту тревогу, впрочем, разделяли и все члены русского посольства.
Приглашение к Наполеону
А через некоторое время после того как Чернышев отправил вышепроцитированное письмо, 25 февраля 1812 года, он услышал от герцога де Бассано, что Наполеон приглашает его на встречу.
— Может быть, Его Величеству угодно отправить меня в Петербург? — спросил Чернышев министра иностранных дел Наполеона, не скрывая тайного своего желания.
— Мне еще неизвестны намерения моего императора, — ответил герцог де Бассано и, оставив Чернышева между страхом и надеждой, повез его с собой во дворец.
Сомнения Александра Ивановича рассеялись, однако с первых же слов, сказанных ему Наполеоном, когда он явился к нему в сопровождении герцога де Бассано. Император объявил, что намерен отправить его к императору Александру с письмом, которое доставит ему герцог.
— Это письмо будет коротко, — заявил Наполеон, — потому что государи не должны писать обширных писем в обстоятельствах, когда они не могут сказать ничего приятного один другому.
А потом он добавил, что его словесные объяснения с Чернышевым должны послужить дополнением к его письму.
После этого Наполеон рассказал, что содержание депеш, только что полученных от генерала Лористона, его посланника в Санкт-Петербурге, вынуждает его прямо обратиться к русскому императору с целью еще раз попытаться рассеять те ложные представления, которые господствуют в России о его намерениях относительно Польши.
Ему было весьма неприятно, что канцлер империи еще недавно говорил маркизу де Лористону, что намерение восстановить Польшу и «варшавские происки» он считает существенными причинами того тревожного состояния, в котором в продолжение пятнадцати месяцев находится вся Европа.
— Поэтому, — сказал Наполеон, — я спешу снова и положительно объявить, что предположение о восстановлении Польского королевства вовсе не входит в мои политические виды, и что вопросы, которые, к несчастью, подали
