Шон Смит - Биография создателя Гарри Поттера Дж. К. Ролинг, написанная Шоном Смитом

Джоанна сдала выпускные экзамены, получив «2:2» — довольно посредственный балл для студентки с ее способностями. Возможно, она бы училась лучше на английском отделении, однако ее научный руководитель Мартин Соррелл говорит, что не замечал, чтобы «эта оценка повлияла на ее дальнейшую судьбу. С точки зрения личных амбиций писателя, как мне кажется, совершенно не имеет значения степень, полученная на отделении английского языка».

Церемония присвоения ученой степени состоялась погожим летним днем 1987 г. Все девушки Оделись в стиле «Слоун Рэйнджер» — в элегантные «маленькие черные платья», а юноши, в строгих костюмах, но с прическами под «Дюран-Дюран», выглядели довольно нелепо. Пит и Энн (в инвалидной коляске) пришли поаплодировать дочери. В этот день им было чем гордиться. Когда назвали имя Джоанны, она уверенной походкой прошла на сцену, где сэр Рекс Ричардс, президент университета, вручил ей свидетельство об образовании.

В тот день одной из удостоенных почетной степени доктора литературы стала Гленда Джексон, которая в благодарственной речи сказала, что для нее это большая награда, чем все актерские премии. Ее история поучительна для тех, кто с детства был лишен сословных привилегий. В шестнадцать лет Гленда бросила школу и устроилась помощницей продавца в магазин «Бутс». К окончанию университета она уже снималась в фильмах Кена Рассела, но вскоре отказалась от карьеры актрисы и окунулась в политику. В 1992 г. она стала членом парламента.

Джоанне посчастливилось, как и мисс Джексон, получить почетную степень выпускницы университета Эксетера. «Очевидно, она просто ждала своего часа», — говорит Мартин Соррелл.

Но тогда ее час еще не пробил.

★

Состояние Энн Ролинг значительно ухудшилось. На улицу она выезжала только в инвалидной коляске, а по дому к тому времени, когда

Джоанна закончила университет, передвигалась при помощи костылей. Татшиллский мясник Джефф Роузер, который часто по дороге заносил ей все необходимое в Черч-Коттедж, вспоминает, что Энн непременно спрашивала его: «Вы уверены, что вам это не сложно?» Энн в деревне уважали и относились к ней с сочувствием.

У Джоанны начинался переломный период. Она записалась на курсы секретарей, владеющих иностранным языком (в данном случае французским), но секретарь из нее, по ее собственному признанию, получился «кошмарный». После Эксетера она вместе с несколькими университетскими подругами снимала квартиру в Клэфеме, на юго-западе Лондона, и еле-еле сводила концы с концами, чуть ли не еженедельно меняя место работы. Один раз Джоанна устроилась в издательство, где ее обязанности заключались в рассылке авторам уведомлений об отказе. Но за это время она, по крайней мере, научилась быстро печатать, что впоследствии ей очень пригодилось.

Родители не зря беспокоились о будущем Джоанны. Они были практичными людьми, и Энн, естественно, переживала, что ничем не может помочь дочери. Какое-то время Джоанна работала в лондонском офисе Международного движения за амнистию. Сперва она была исполнена энтузиазма, но затем, не наблюдая конкретных результатов своей деятельности, разочаровалась в работе. «Джо — идеалистка, — говорит Иветт Каулес, — я помню, как горько ей было расставаться со своими иллюзиями. Не думаю, чтобы ее там все устраивало». Ролинг работала в Африканском отделе, изучавшем проблемы нарушения прав человека в франкоговорящих странах, но чувствовала, что это занятие не для нее. Когда сотрудники шли обедать в паб, Джоанна под любым предлогом устремлялась в противоположном направлении, чтобы найти укромное местечко, где можно было спокойно поработать над начатым ею взрослым романом. Настал момент, когда ее отговорки стали настолько неубедительны, что коллеги начали интересоваться, к кому это она бегает на свидания в обеденное время. Ни один из двух романов, написанных Джоанной до двадцати пяти лет, не увидел свет, но зато у нее появилась привычка делать пометки и записи в кафе и барах, что сослужило ей хорошую службу в процессе работы над «Гарри Поттером».

Джоанна изобрела новый способ уединения. Ее родители никогда не понимали классической музыки, в их коллекции дисков не было ни одного «серьезного» произведения, а Джоанна любила классику. Она сама воспитывала свой вкус путем проб и ошибок, покупая и прослушивая самые разные записи. Одним из ее любимых произведений стала соната для фортепьяно «Аппассионата» Бетховена, и она постоянно слушала ее, когда работала секретарем-машинисткой. «Так окружающие оставляли меня в покое. Я надевала наушники и притворялась, что печатаю».

Парень, с которым она встречалась в Эксетере, перебрался в Манчестер, и Джоанна последовала за ним. Это было не самым удачным решением в ее жизни, началом, как она сама говорила, «года несчастий», но за ним последовал момент озарения, который изменил всю ее судьбу. «Если бы мне представилась возможность вернуть прошлое, — говорит Джоанна, — я бы оставила все как есть. Я ни о чем не жалею: ни о переезде в Манчестер, ни о работе в офисе, ни о том, что начала писать тот ужасный роман».

Джоанна пребывала не в самом чудесном настроении, когда битые сорок минут глазела из окна вагона на однообразные сельские пейзажи, возвращаясь поездом в Лондон после недели безрезультатных поисков квартиры в Манчестере. Ей было о чем подумать: и о себе — стоило ли уезжать из Лондона, и о том, что происходит дома, в Черч-Коттедже, — как там мама, как идут дела у отца. Может быть, она вспоминала паб «Черная Лошадь», кофейню «Девоншир- Хаус», беззаботные студенческие годы. Но нет, она размышляла не о том, ибо Джоанна Ролинг всегда грезила наяву. Вот и теперь, когда перед ее глазами проплывали пятнистые, черные с белым, коровы, она думала о мальчике, которого поезд увозит в школу волшебников: «Образ Гарри Поттера возник внезапно. Сама не знаю, как и почему. Но мне совершенно отчетливо представился Гарри, школа волшебников. И тут же родился замысел истории о мальчике, который не знает, кто он, не догадывается, что он волшебник, пока не получает приглашение в школу магов. Еще ни одна идея не вызывала во мне такого воодушевления».

Как ни странно, в тот июньский вечер у Джоанны, к ее огорчению, не оказалось под рукой ни ручки, ни бумаги, поэтому она просто закрыла глаза, и перед ее мысленным взором вставали новые образы. Она думала о Гарри, хотя тогда еще не дала ему имени, представляла себе школу и людей, с которыми его сведет судьба. В беседе с Линдси Фрэзер Джоанна сказала, что к концу поездки она уже придумала Рона Уизли, похожего на Шона Харриса, лесничего Хагрида, с которым, по ее словам, ей больше всего хотелось бы встретиться в реальной жизни, и школьных призраков — Почти Безголового Ника и Пивза. Сначала она еще не представляла, как назовет всех этих персонажей. Имена появились позже, из различных источников — газет, словарей, справочников.