Бернард Хаттон - Секретная миссия Рудольфа Гесса. Закулисные игры мировых держав. 1941-1945

Ливинстон не мог не использовать возможность, которая представляется, быть может, один раз в жизни. Он попросил Симпсона подобрать несколько фотографий темноволосых мужчин с густыми бровями и отправиться в дом Дэвида Маклина, чтобы расспросить его самого и его домашних. А тем временем он сам и его сотрудники подготовили специальный выпуск утренней газеты, которая должна была выйти во вторник, в котором сообщалось все, что им удалось узнать о прилете Гесса в Шотландию, а также рассказывалось о его жизни и карьере.

В побеленном домике Дэвида Маклина Симпсон открыл папку, вытащил из нее фотографию и положил на кухонный стол.

– Этого пилота вы взяли в плен? – спросил он.

Маклин внимательно изучил карточку Тирона Пауэрса и покачал головой:

– Нет, не этого.

– Тогда, может, вот этого?

И он показал Дэвиду фотографию Кэри Гранта, но тот снова покачал головой. За ней последовали снимки других кинозвезд и знаменитых спортсменов. Но Маклин отрицательно качал головой.

Тогда Симпсон положил на кухонный стол фотографию Рудольфа Гесса. На ней Гесс стоял рядом с фюрером, но Гитлера кто-то загораживал.

И Маклин сразу ткнул пальцем:

– Вот этот человек. Я его ни с кем не спутаю.

– А вы что скажете? – спросил Симпсон миссис Маклин.

– Дэвид не обманывает. Это тот самый человек, которого он задержал.

Сестра Дэвида тоже ни минуты не сомневалась.

– Да, это тот человек, ошибки быть не может.

Маклины не подозревали, что немецкий летчик был не гауптманом Хорном, а совсем другим человеком, а Симпсон был так возбужден, что не стал их разуверять. Он торопливо попрощался, подбежал к машине и рванул к ближайшему телефону. Он бросил в щель два пенни, и его тут же соединили с кабинетом, где Ливингстон с нетерпением ждал его звонка.

Ливингстон договорился с репортером, что тот произнесет заранее условленную фразу, чтобы те, кто могут подслушать их разговор, ни о чем не догадались.

– Не вешай носа! – произнес Симпсон в трубку. Это означало, что Маклин узнал в захваченном летчике Гесса.

– Отличная работа, Симпсон! – воскликнул Ливингстон.

– Три раза! – радостно крикнул репортер, и редактор понял, что вся семья Маклина опознала заместителя фюрера.

Ливингстон сомневался, стоит ли публиковать статью, основанную на догадках. Но после того как Маклины узнали в немецком летчике Гесса, все его сомнения отпали. Он опубликует эту новость, черт их всех побери! Ему очень хотелось утереть нос всем английским газетам, поэтому он приказал не упоминать имя Гесса в первом выпуске «Дейли рекорд», который должен был выйти во вторник. Пусть на улицах появятся все газеты страны, и тогда он взорвет свою бомбу!

Сразу же после полуночи он уже собирался отдать приказ о печатании статьи под заголовком: «Рудольф Гесс в Глазго!», как в его кабинете застучал телетайп. Ливингстон подбежал к нему и прочитал: «Гесс. Стоп.». За этим последовал бессвязный набор букв и цифр, несколько пробелов, а потом пошли слова: «Рудольф Гесс в Англии».

Мистер Дафф Купер, министр информации, в 23 часа 20 минут опубликовал следующее заявление правительства:

«Рудольф Гесс, заместитель фюрера Германии и партийный руководитель национал-социалистической партии, приземлился в Шотландии при следующих обстоятельствах.

В субботу 10 мая наши патрули сообщили, что побережье Шотландии пересек Me-110 и летит по направлению к Глазго.

Поскольку запас топлива у Me-110 не позволяет ему вернуться в Германию, этим сообщениям сначала не поверили.

Однако позже Me-110 разбился около Глазго, причем пулеметы его находились в нерабочем состоянии. Вскоре после этого немецкий летчик, выбросившийся с парашютом, был обнаружен вместе с ним неподалеку. Летчик повредил лодыжку.

Его доставили в госпиталь в Глазго, где он сначала назвал себя Хорном, но позже заявил, что он Рудольф Гесс. Он привез с собой несколько фотографий, на которых он изображен в разные годы, очевидно, для того, чтобы подтвердить свою личность.

Несколько человек, лично знавших Гесса, заявили, что это действительно фотографии Гесса. Поэтому сотрудник министерства иностранных дел, близко знавший Гесса до войны, вылетел, чтобы встретиться с ним в госпитале».

Итак, карта, на которую поставил Клем Ливингстон, оказалась выигрышной. Он приказал опубликовать статью о Гессе, добавив к заглавию лишь одно слово: «Рудольф Гесс в Глазго – официально».

В статье Ливингстона содержалось много подробностей и фотоснимков, и он ничуть не жалел о том, что немецкий налет нарушил связь с лондонской редакцией его газеты. Он знал, что после заявления министерства информации она тут же начала бы требовать от него свежих фактов. И пока у Лондона не будет связи с шотландской редакцией, он один будет обладать возможностью подробно освещать события, связанные с Гессом.

Однако вскоре после выхода статьи в «Дейли рекорд» Ливингстону позвонили из Лондона, из Ассошиэйтед Пресс.

– Как вам удалось сюда дозвониться? – спросил он. – Ведь линию связи повредили во время налета!

– Меня соединили с Эдинбургом по каналам министерства авиации, а уж в Эдинбурге – с вами. Что вы можете сообщить нам о Гессе?

– «Дейли рекорд», выходящая в Глазго, ставит условие, что вы во всем будете ссылаться на нее, – решил поторговаться Ливингстон.

– За такую новость мы готовы ссылаться хоть на Господа Бога, – ответил звонивший.

Когда Ливингстон беседовал с американским агентством новостей, в кабинет ворвался Макослейн. Он сидел дома, но, услышав сообщение по радио, забыл об опасности воздушных налетов и побежал в редакцию. Его готовность помочь была оценена – сейчас на счету был каждый человек.

«Дейли рекорд» из Глазго опередила не только газеты Британии, но и всего мира.

Всю ночь агентства новостей и газеты Британии, а также нейтральных и союзных стран бомбардировали редакцию «Дейли рекорд» звонками, требуя все новой и новой информации о Гессе.

Макослейн проговорил всю ночь и сорвал голос. Это были его последние дни в качестве штатского человека. Через несколько недель, когда его призвали в авиацию, он получил письмо из газеты. «Мы с радостью прилагаем к этому письму чек за услуги, которые вы нам оказали в связи с прилетом Рудольфа Гесса». Макослейн отнес этот чек в банк, испытывая двойственные чувства. За всю ту огромную известность, которую «Дейли рекорд» получила с его помощью среди газет, журналов, агентств новостей и радиостанций всего мира, ему заплатили какие-то несчастные шесть фунтов!

После долгой, напряженной ночи, ближе к рассвету Клем Ливингстон, работавший вместе с Макослейном и уставший от бесчисленных вопросов, стал колким на язык. Один из репортеров уже в третий раз спрашивал Макослейна: