Ирина Ободовская - Пушкин и Натали. Покоя сердце просит…

Надежда Григорьевна Чернышева – младшая дочь – блистала оригинальной красотой. Родственник Чернышевых М. Д. Бутурлин в своих воспоминаниях так пишет с ней: «Роста была мужского, смуглая как цыганка и с сильно киноварным румянцем во всю щеку до самых ушей, с выразительными темными глазами. Брови были густы и горизонтальны, а волоса темные». (Пушкин: «Девка плотная, чернобровая и румяная».)

Пушкин пишет о сватовстве шурина в весьма иронических тонах. Не смотрели серьезно на возможность этого брака и сестры Гончаровы, хотя Наталья Николаевна и говорит, что постарается сосватать его за X, то есть за Чернышеву. Дмитрий Николаевич не являлся, по понятиям того времени, подходящей партией для богатой и знатной графини Чернышевой. Был он также немного глуховат и заикался; не унаследовал Дмитрий Николаевич и красоту членов семьи Гончаровых. Так что шансы его были очень малы. Однако он не оставлял этой надежды вплоть до 1835 года, когда на свое вторичное предложение получил решительный отказ.

Пушкин ничего не пишет жене о тех вопросах, которые были им подняты в письме к Дмитрию Николаевичу, хотя, несомненно, об этом шла речь в разговорах с тещей, так же как и о пресловутых 12 тысячах, что Гончаровы были должны Пушкину. Полагаем, что он не закончил переговоров, собираясь заехать в Ярополец на обратном пути. Однако Наталья Ивановна предупредила его намерение и послала Пушкину следующее письмо в Москву.

«4 ноября 1833 г. Ярополец

Дорогой Александр Сергеевич, при вашем проезде через Ярополец, мне помнится, вы сказали, что надеетесь на возвратном пути застать меня здесь; но Дмитрий, как хороший сын, настойчиво просит меня вернуться в Завод; не зная в точности времени вашего возвращения и опасаясь плохих дорог, я сегодня покидаю Ярополец. На случай, если вы намеревались заехать сюда лишь с целью застать меня, я считаю необходимым предупредить вас о своем отъезде. Но если вы предпочитаете следовать этой дорогой, то в этом случае я буду очень рада, если Ярополец послужит для вас удобной станцией. Письма ко мне Натали свидетельствуют о нетерпении, с каким она ждет вас; кажется она готова даже рассердиться на ваше отсутствие; она сообщает мне успокоительные вести о детях. Желая вам скорого и благополучного возвращения к семье и присоединяя к этому самые искренние пожелания вам счастья, я никогда не перестану быть вашим другом.

Н. Г.

P. S. Ваши книги, так же как и другие вещи, будут к вам высланы по первому санному пути при первой же оказии».

Наталья Ивановна всячески оправдывается, что уехала, не дождавшись зятя: и хороший сын требует ее возвращения, и жена с нетерпением ждет Пушкина, а потому лучше всего ему вернуться в лоно семьи, не тратя времени на поездку в Ярополец! Видимо, поразмыслив после отъезда Пушкина, она решила уклониться от встречи с зятем и, возможно, принятия каких-либо обязательств. Таким образом, несмотря на улучшение отношений с зятем, Наталья Ивановна, видимо, осталась верна себе, когда дело коснулось денежных вопросов, и так и не выделила части своего поместья Пушкиным, как обещала.

Получив письмо тещи, Пушкин, естественно, к ней на обратном пути не заехал.

За время своего путешествия по пугачевским местам Пушкин посетил Нижний Новгород, Казань, Симбирск и Оренбург, выезжая иногда в окрестные места для бесед со старожилами, которые могли бы ему рассказать о минувших событиях. В октябре он, наконец, приехал в Болдино, чтобы там поработать над собранными материалами. Таким образом, Пушкин отсутствовал целых три месяца.

Впервые супруги расстались на столь долгий срок. До нас дошло 16 писем Пушкина к жене за этот период. Мы приведем только некоторые из них (с сокращениями), касающиеся главным образом Натальи Николаевны, рисующие отношения между мужем и женой.

«Мой ангел, кажется я глупо сделал что оставил тебя и начал опять кочевую жизнь. Живо воображаю первое число. Тебя теребят за долги Параша, повар, извозчик, аптекарь, m-le Sichler etc, у тебя не хватает денег, Смирдин[40] перед тобой извиняется, ты беспокоишься – сердишься на меня – и поделом. А это еще хорошая сторона картины – что если у тебя опять нарывы, что если Машка больна? А другие непредвиденные случаи…[41] Пугачев не стоит этого. Того и гляди, я на него плюну – и явлюсь к тебе. Однако буду в Симбирске, и там ожидаю найти писем от тебя. Ангел мой, если ты будешь умна, т. е. здорова и спокойна, то я тебе из деревни привезу товару на сто рублей, как говорится. Что у нас за погода! Дни жаркие, с утра маленькие морозы – роскошь! Так ли у Вас? Гуляешь ли ты по Черной Речке или еще взаперти? Во всяком случае береги себя. Скажи тетке, что хоть я и ревную ее к тебе, но прошу Христом и богом тебя не покидать и глядеть за тобою. Прощайте, дети, до Казани. Цалую всех все равно крепко – тебя в особенности» (2 сентября 1833 года. Нижний Новгород).

«…Сегодня был я у губернатора генерала Бутурлина. Он и жена его приняли меня очень мило и ласково; он уговорил меня обедать завтра у него. Ярманка кончилась – я ходил по опустелым лавкам. Они сделали на меня впечатление бального разъезда, когда карета Гончаровых уже уехала. Ты видишь, что несмотря на городничиху и ее тетку[42] я все еще люблю Гончарову Наташу, которую заочно цалую куда ни попало. Addio mia bella, Idol mio, mio bel tesoro, quando mai Li rivedro…[43]» (Нижний Новгород. Второе письмо от 2 сентября 1833 года).

Пушкин делится с Натальей Николаевной своими впечатлениями о поездке. Скучает. Вид опустевшей ярмарки напоминает ему бальный разъезд, когда Наташа Гончарова уже уехала…

Третьего сентября он обедал у губернатора Михаила Петровича Бутурлина. На обеде присутствовала близкая знакомая губернаторши Лидия Петровна Никольская. Она оставила интересные воспоминания о встрече с поэтом. Вот что пишет Никольская:

«…В этот день у Бутурлиных обедал молодой человек, нас не познакомили, и я не знала кто он. Я запомнила наружность этого гостя, по виду ему было более 30 лет. Он носил баки. Немного смуглое лицо его было оригинально, но некрасиво: большой открытый лоб, длинный нос, толстые губы – вообще неправильные черты. Но что у него было великолепно – это темно-серые с синеватым отливом глаза – большие, ясные. Нельзя передать выражение этих глаз: какое-то жгучее, и при том ласкающее, приятное. Я никогда не видела лица более выразительного: умное, доброе, энергичное. Когда он смеялся, блестели его белые зубы. Манеры у него были светские, но слишком подвижные. Он хорошо говорит: ах, сколько было ума и жизни в его неискусственной речи! А какой он веселый, любезный, прелесть! Этот дурняшка мог нравиться…»