Екатерина Мишаненкова - Уроки счастья от тех, кто умеет жить несмотря ни на что

Летом 1893 года Анна Салливан, не перестающая развивать ум и кругозор Хелен, повезла ее в Вашингтон на инаугурацию президента Кливленда. Кроме того, они съездили на Ниагару и посетили Всемирную выставку, куда их сопровождал сам Александр Белл. Для Хелен это было сродни кругосветному путешествию – на выставке она поднялась на корабль викингов, потрогала статуи Шивы и макеты пирамид, а потом ей даже дали подержать алмаз, стоивший сто тысяч долларов. Как она сама шутила, ей удалось пощупать все, кроме египетских мумий, к которым она опасалась притрагиваться. Разумеется, все это стало возможным благодаря авторитету Белла, принимавшего участие в ее судьбе и ощущавшего необходимость как-то помочь ей забыть недавнюю неприятную историю с рассказом.

После возвращения с выставки Хелен с новыми силами взялась за учебу. Она чувствовала себя уже достаточно взрослой и достаточно образованной, чтобы начать получать систематическое образование, поэтому через год родители согласились отправить ее в нью-йоркскую школу для глухих, где она изучала математику, географию, французский и немецкий. Ну, и к тому же, там детей готовили к самостоятельной жизни и много времени уделяли совершенствованию речи и чтению по губам, касаясь их рукой.

Через два года Хелен смогла поступить в Кембриджскую школу для молодых леди в штате Массачусетс, чтобы подготовиться к поступлению в колледж Рэдклифф. Метила она высоко – Рэдклифф был, наверное, самым престижным женским высшим учебным заведением в США и к тому же был дочерним колледжем Гарварда, то есть экзамены там были такие же, как у мужчин. Туда было нелегко поступить и еще сложнее было там учиться, но Хелен горела желанием доказать всем, что она ничем не уступает людям со слухом и зрением.

Но уже в Кембриджской школе она поняла, как нелегко ей придется. Тамошние учителя никогда не работали со слепыми и глухими и не обладали необходимыми навыками. Да и учебников для слепых по нужным ей дисциплинам практически не существовало. К счастью, у Хелен были друзья, заказавшие для нее учебники, ну, и, конечно, верная Анна Салливан, которая терпеливо сидела с ней на лекциях и переводила на язык глухих все, что говорили преподаватели. Помогало и то, что по английскому языку, литературе, истории, немецкому, латыни и французскому знания Хелен были достаточно глубокими, чтобы она первый год обходилась без учебников.

Зато приходилось читать много программной литературы, и тут опять было не обойтись без помощи Анны, ведь не все книги можно найти в варианте для слепых. Так они вдвоем прочитали за этот год Шиллера, Гейне, Лессинга и Гете на немецком, «Записки о Галльской войне» Цезаря, «Как вам это понравится?» Шекспира, «Речь о примирении с Америкой» Берка, «Жизнь Самуэля Джонсона» Маколея и многое другое. Причем Хелен не просто читала, она анализировала, размышляла и уже тогда задумывалась не только о себе, но и о судьбах людей, общественном устройстве и о том, как можно сделать мир лучше. Можно сказать, что именно тогда закладывалась основа ее будущей общественной деятельности. Ну, а в то же время она оставалась просто девушкой, которая очень радовалась тому, что наконец-то может общаться с ровесницами, жить, учиться и веселиться, не чувствуя себя ущербной.

Я принимала участие в общих играх, открыв для себя и для них, что слепой тоже может резвиться и дурачиться на снегу. Я ходила с ними на прогулки, мы обсуждали наши занятия и читали вслух интересные книжки, поскольку некоторые из девочек научились разговаривать со мной.

После первого года обучения Хелен сдала экзамены по немецкому, французскому, латыни и английскому, а также по греческой и римской истории. Чтобы и ей, и экзаменаторам было проще, ей разрешили пользоваться печатной машинкой, поэтому она сидела в отдельной комнате, где шум машинки никому бы не помешал. Директор школы зачитывал ей билеты с помощью ручной азбуки, потом она печатала ответ, он ей зачитывал напечатанное, и она исправляла или добавляла что-нибудь. Больше таких комфортных условий ей ни на одном экзамене не предоставлялось – почему-то все последующие экзаменаторы то ли ждали от нее подвоха, то ли просто были черствыми и равнодушными людьми, для которых правила важнее всего.

Второй год был сложнее первого – он был в основном посвящен точным наукам, к которым у Хелен не было особой склонности. А что еще хуже, по ним тоже не было учебников, а ручная азбука не всегда годилась для перевода математических символов. Тяжелее всего было с геометрией – там ей приходилось помнить наизусть не только сами теоремы, но и доказательства, потому что никаких пособий для слепых по геометрии не было. В конце концов даже железная воля Хелен не смогла справиться с непосильной нагрузкой. Она заболела, и мать забрала ее из школы (отец к тому времени уже скончался, что стало для Хелен огромной трагедией). Но от поступления в Рэдклифф она отказываться не собиралась, и следующие два года готовилась к колледжу под руководством частного преподавателя.

29 и 30 июня 1899 года она сдала выпускные экзамены – греческий, латынь, алгебру и геометрию. Руководство колледжа запретило Анне Салливан присутствовать на экзамене, и вопросы Хелен зачитывал один из учителей Школы Перкинса для слепых. К тому же оказалось, что билеты по алгебре написаны не той системой Брайля, к которой она привыкла, и за два дня до экзамена ей пришлось срочно переучиваться.

Но несмотря на все трудности, Хелен вышла с экзамена победительницей!

Я никого не виню. Члены руководства колледжа Рэдклифф не сознавали, насколько осложнили они мой экзамен, и не понимали трудностей, с которыми пришлось мне столкнуться. Они невольно поставили на моем пути дополнительные препятствия, и я утешалась тем, что сумела преодолеть их все.

Тут нельзя не вспомнить, что образование в США, вообще-то, платное, причем очень недешевое. И хотя семья Келлер не бедствовала, еще неизвестно, смогли бы они оплатить поступление в такой престижный колледж или нет, если бы не помощь друзей. В 1896 году Хелен познакомилась с Марком Твеном и бизнесменом-филантропом Генри Роджерсом – вице-президентом «Стандарт Ойл». На них обоих ее история и ее жажда знаний произвели огромное впечатление, поэтому в 1900 году, когда встал вопрос о ее обучении в Рэдклиффе, Твен напомнил Роджерсу о чудо-девочке. Тот в свою очередь поговорил с руководством «Стандарт Ойл», и компания согласилась оплатить образование Хелен. Она об этом не забыла и посвятила ему свою книгу «Мир, в котором я живу»: «Генри Роджерсу, моему дорогому другу в течение многих лет». А на экземпляре, подаренном его жене, написала «Миссис Роджерс, лучшее из мира, в котором я живу, – это доброта друзей, таких, как вы и мистер Роджерс».