Екатерина Мишаненкова - Уроки счастья от тех, кто умеет жить несмотря ни на что

Но поначалу ей было очень нелегко. Родители по доброте душевной избаловали дочь до безобразия, и она стала совершенно неуправляемой. Анне пришлось настоять на том, чтобы хотя бы на две недели их поселили в отдельном маленьком домике, где Хелен пришлось бы общаться только с учительницей, где не было бы ни всегда готовых прийти на помощь слуг, ни потакавшей ей во всем матери. Там она установила жесткую дисциплину, а когда ее подопечная хорошо себя вела – обучала ее языку глухонемых, изобретенному еще монахами в Средние века и успешно используемому до сих пор.

Анна выиграла свой первый бой – Хелен оказалась достаточно сообразительной, чтобы слушаться, когда это необходимо, и через две недели предстала перед родителями в образе вполне благовоспитанной девочки. Но Анну она в первое время невзлюбила и даже устроила одну из своих привычных дерзких игр – заперла ее в комнате, а ключ спрятала.

Впрочем, эта небольшая борьба за лидерство длилась недолго. Анна была нужна своей маленькой ученице, причем та и сама это понимала. Хелен была умна от природы, пусть ее разум и был совершенно не развит. Поэтому она понимала, что отличается от других. Она уже давно заметила, что люди умеют общаться межу собой каким-то способом, который она использовать не может. Иногда она становилась между людьми и трогала их губы, а потом пыталась шевелить своими в надежде, что произойдет какое-то чудо, и ее тоже поймут. А потом приходила в отчаяние и ярость от безрезультатности своих попыток. И вот теперь появился человек, который сам пытается с ней общаться! Да разве можно на него долго сердиться?

Конечно, Хелен не сразу поняла, зачем Анна складывает ей пальцы, когда дает тот или иной предмет. Сначала она восприняла это как новую игру и с удовольствием повторяла жесты, не задумываясь, что они что-то значат. И по правде говоря, в успех этой затеи никто, кроме Анны, не верил. Ну как можно заставить слепого и глухого ребенка понять, что эти жесты – слова, ведь она и слов-то не знает.

Но озарение произошло очень скоро. В один прекрасный день Хелен вдруг интуитивно, как это происходит у маленьких детей, учащихся говорить, догадалась, что вода, льющаяся на ее руки имеет название, и вот так сложенные пальцы – это и есть ее название! В своей автобиографической книге она потом писала, что в тот момент даже вспомнила, что когда-то, еще до слепоты, пыталась произнести слово «вода».

Я отошла от колодца полная рвения к учебе. У всего на свете есть имя! Каждое новое имя рождало новую мысль! На обратном пути в каждом предмете, которого я касалась, пульсировала жизнь. Это происходило потому, что я видела все каким-то странным новым зрением, только что мною обретенным.

Это был день перелома, перемены, день, с которого у Хелен началась новая жизнь. Она бегала от предмета к предмету, хватала то одно, то другое и тут же нетерпеливо подставляла ладони Анне, чтобы та сложила название очередной вещи. За следующие три месяца она выучила около трехсот слов и даже начала составлять из них предложения. Анна Салливан не оставляла ее ни на один день и продолжала ее учить, причем не только словам. Теперь, когда Хелен понимала ее, она стала рассказывать ей о природе, читать ей книги – сначала медленно и только самые простые, ведь там было много незнакомых слов, но по мере того, как словарный запас расширялся, она переходила к более серьезной литературе. Это были только первые шаги, но не за горами уже было время, когда Хелен сможет прочесть Шекспира, а потом и Лафонтена, причем в подлиннике.

Труднее всего было усвоить абстрактные понятия. Не так сложно объяснить, что такое стул или собака, горячее или мягкое. А вот как описать доброту, счастье и тем более любовь? Но если учитель мудр и терпелив, как Анна Салливан, а ученик понятлив и жаждет учиться, как Хелен, то и эти сложности можно преодолеть. «Любовь – что-то вроде облаков, закрывавших небо, пока не выглянуло солнце, – объясняла Анна. – Понимаешь, ты ведь не можешь коснуться облаков, но чувствуешь дождь и знаешь, как рады ему после жаркого дня цветы и страдающая от жажды земля. Точно так же ты не можешь коснуться любви, но ты чувствуешь ее сладость, проникающую повсюду. Без любви ты не была бы счастлива и не хотела бы играть».

Анна Салливан не делала ни одной паузы в обучении. Слепой и глухой ребенок и так учится гораздо медленнее, чем остальные дети, поэтому у него нет времени на безделье. Едва Хелен научилась складывать короткие фразы, как Анна добавила еще одну игру – обучение чтению. Она дала ей картонные карточки, на которых выпуклыми буквами были отпечатаны слова, и объяснила, что это тоже названия предметов, только не при помощи рук, а на картоне. И скоро Хелен уже радостно клала куклу на кровать, а потом складывала из картонок «кукла на кровати».

Так же играючи они занимались естествознанием, литературой, географией, историей и математикой. Анна умела так преподнести любой предмет, чтобы он был понятен и интересен семилетнему ребенку. Ну, а Хелен впитывала знания как губка, восполняя долгие томительные годы пустоты и бездействия.

Каждый учитель может привести ребенка в классную комнату, но не каждый в силах заставить его учиться. Ребенок не будет работать охотно, если не почувствует, что свободен выбрать занятие или отдых. Он должен ощутить восторг победы и горечь разочарования до того, как примется за труды, ему неприятные, и бодро начнет прокладывать свой путь через учебники.

В мае 1888 года восьмилетняя Хелен поехала вместе с Анной Салливан в Бостон, в Школу Перкинса для слепых. Для нее это было невероятное событие – представить только, она встретила целую кучу детей, которые разговаривали так же, как она, при помощи пальцев. Она себя чувствовала как человек, впервые оказавшийся среди соотечественников после долгих лет общения с иностранцами через переводчика.

С тех пор Хелен стала довольно много ездить. Она проводила лето в поместье их семьи, на природе, а почти каждую зиму ездила на север, где впервые потрогала снег и почувствовала, что такое мороз. Ее учили лепить снежки и кататься на санках, а она с восторгом впитывала новые впечатления. Один раз их дом настолько засыпало снегом, что пришлось прокапывать тропинки, чтобы выбраться за калитку, – об этом событии Хелен вспоминала, как о настоящем приключении. Ее жизнь расцвечивалась все новыми и новыми красками.

Но одно ее все же продолжало беспокоить и расстраивать. Хелен уже знала, что другие люди могут говорить при помощи губ, а не только при помощи рук. Лишенная возможности слышать звуки, она научилась их чувствовать. Она любила держать на руках кошку и ощущать, как вибрирует ее горлышко, прикасалась к горлу поющих людей, клала руки на рояль, когда на нем играли. Она и сама могла издавать звуки, ведь ее язык, зубы, горло были такие же, как у всех остальных людей. Но эти звуки были бессвязными, ведь она не успела научиться говорить до болезни, а теперь у нее уже не было возможности услышать, как говорят другие люди, и попытаться повторить.