Николай Карабчевский - Что глаза мои видели. Том 2. Революция и Россия

Я закивал головой, желая этим сказать: в каком только суде я не выступал!..

Глава двадцать пятая

К утру все заспались, так как часов около двух ночи вспыхнуло огромное зарево пожара и, через все наши пять окон, совершенно осветило комнату. Едва уснув, пришлось вскочить.

Молодой сапер долго, спросонья, натягивал на ноги свои лакированные сапоги, и пошел «на пожар». Горел неподалеку, у опушки леса, какой-то «вещевой склад». Часам к четырем только, когда склад благополучно сгорел до основания, все опять угомонились.

Когда я, наконец, проснулся, мой «адъютанта» тотчас же доложил, что все обстоит благополучно: Андрей с подарками двинулся уже вперед, со своим караваном, а для нас готова тройка «уполномоченного».

Комендантша прислала нам горячего кофе со сливками, с калачом и маслом. Офицеры сами заваривали себе жидкий чай в металлическом чайнике, и пили его с сахаром «в прикуску». Мне стыдно было нашего роскошества и мы старались угостить «господ офицеров» всем, что у нас было при себе.

Двинулись в путь не раньше одиннадцати часов. Тройка была сытая, добрая и розвальни-сани, по сиденью, были щегольски покрыты ковром. На облучке «за кучера» сидел солдатик в коротком ярко-желтом тулупчике и высоких валенках, с солдатской мохнатой папахой на голове.

В Комендантском Управлении лишь весьма гадательно знали где в данную минуту «квартирует» наш отряд и как до него надо добраться.

С нашей телеграммой Переверзеву, очевидно, вышла или путаница, или задержка, так как из отряда, вопреки ожиданию, никто нас не встретил.

Комендант, и даже не столько он, сколько его жена, комендантша, много наговаривали нам про предстоящий путь. Я решил, то «адъютант» все сообразил и запомнил, поняв пока лишь одно: надо ехать все прямо, верст десять до «первого путевого коменданта» и «заставы», а там уж верно скажут где именно расположены те два полка, при которых состоит сейчас наш «адвокатский» отряд.

По гадательным сведениям комендантши, отряд наш расположен в одной из деревушек, позади «вторых окоп», отстоящих отсюда верстах в тридцати.

Двинулись не густым леском, частично кое-где вырубленным, сплошь осыпанным свежевыпавшим снегом. Дорога имела вид вновь проложенной, в меру укатанной, но не изрытой выбоинами. Морозило умеренно, воздух был дивный, дышалось легко и ехать было одно наслаждение.

Работ по дороге нигде не приходилось наблюдать, так как был первый день Рождества, но по пути встречались и проезжие н пешеходы, то кучками, то в одиночку. «Нижний чин» шествовал по образу пешего хождения и, при встречах, усердно «козырял» принимая нас за «начальство». В санях же ехали офицеры, «уполномоченные», иногда, и дамы с ними.

У первой «заставы» в селе, где на одном из деревянных домишек красовалась доска с надписью: «путевой комендант», мы остановились. Здесь был уже Андрей со своим караваном, состоявшим из четырех загруженных саней.

Куда надо было «сворачивать» он тут толком не мог пока добиться и поджидал нас.

«Адъютант» направился было к коменданту, но тот «отдыхал», и пришлось удовольствоваться писарем.

Расспрашивали и проходящих солдатиков.

Кое-как, наконец, выяснилось, что надо сперва добраться до «запасного парка дивизии 6-го Сибирского полка», полка, который особенно близок нашему отряду. Там уже «верно покажут!»

Добраться ж до «парка» можно так: сперва свернуть вправо и ехать все прямо. Когда покажется лес погуще свернуть влево и ехать по его окраине, пока не «попадется» просека, как будет просека в нее и свернуть. Там уже недалеко.

Сколько именно до «парка» верст — «неизвестно», а пожалуй верст с десяток наберется.

С этими указаниями мы двинулись по дороге уже более первобытной, но, благодаря санному пути, все же довольно сносной. Ехали ни резво, ни тихо, нигде не встречая жилья. Подвигались вперед довольно неуверенно, встречных попадалось, мало и не у кого было спросить: точно ли это дорога к «лесу погуще?»

Наконец, нагнали какого-то верхового солдатика, ехавшего не спеша на буром вихрастом «сибирском» иноходце, с двумя мешками, перекинутыми у задней луки его казачьего седла. Спросили. Оказался самым дорогим для нас человеком. Он был как раз из «парковых» и возвращался с провизией из земского склада для местной «парковой лавочки».

Про «адвокатский отряд» он ничего не слыхал, но к своему «парку» знал дорогу отлично.

Доехав с ним до «леса погуще», где он должен был тропою выехать напрямик к парку, нам предстояло ехать вдоль опушки, пока не попадется на глаза «столбик» с заметкой. Тут надо было свернуть в самый лес и лесною дорогой, ведущей к парку, проехать с версту, «а то и больше».

Поблагодушествовав папироской, причем угостили и нашего безмолвного возницу и словоохотливого всадника, мы двинулись разными путями: он прямиком в лес, мы в объезд по его опушке.

Ехали меньше часа и увидели невысокий столбик с белой треугольной отметиной. Въехали в лес, и ныряли по сугробам свеженанесенного снега еще с добрых полчаса.

Но, вот, как-то совсем неожиданно, в глубине леса нам открылась целая усадьба, с жилищами, амбарами, навесами и конюшнями, сколоченными из свежего леса, очевидно, тут же на месте заготовленного.

Это и был «парк» той дивизии, к которой был приписан и наш отряд.

Подъехали к крылечку аккуратного, как игрушечка домика командира парка. Денщик объявил, что подполковник «так что отдыхают», а что капитан, его помощник, в офицерской столовой, которая «через два дома».

Мы высадились из саней и пешком, провожаемые денщиком, дошли до столовой.

Капитана здесь не оказалось. Он, только что, пошел в обход парка. Но расторопный нижний чин, приставленный к столовой, встретил нас радушно, помог снять шубы и проводил в столовую. Усадив нас за узкий, по размерам комнаты, обеденный стол, он предложил нам пообедать.

Потирая прозябшие руки мы бесшумно возликовали, так как порядочно проголодались. Мой неоценимый «адъютант» занялся раскупоркой бутылки крепкого вина, бывшей в нашем кульке, вместе с кое-какой закуской. Обед подали очень вкусный. Он состоял из суточных щей с куском мяса, поросенка с кашей и блинчиков с вареньем.

Когда мы уже кончали обед и пили кофе, в столовую пришел сперва капитан, помощник командира парка, а вскоре и сам командир. Оба очень приветливые и обязательные и, как мы вскоре убедились, и толковые. Они были вполне осведомлены относительно местонахождения нашего отряда, были лично знакомы с Переверзевым и отзывались о нем по-приятельски. По их словам Переверзев, в качестве начальника отряда и его два помощника, студенты-медики, просто, прославились своею, энергией, находчивостью и бесстрашием во время последних наших отступлений, когда отряду приходилось все время следовать, в арьергарде, чтобы подбирать раненых и слабых.