Василий Захарченко - Олег Антонов

Впервые он появился среди планеристов Ленинграда весной 1928 года — в период очередной своей «опалы». Плотный, широкоплечий молодой парень, откровенно пышущий здоровьем, он остановился в дверях планерной мастерской и громко поздоровался со всеми, с открытой улыбкой во все лицо:

— Здравствуйте, ребята. Ну как тут у вас дела? Поступаю в ваше распоряжение…

Неужели Чкалов? Ну, конечно, он. В летной среде молодежи кто не знает его в лицо? Кто не слышал о безумных «подвигах» проштрафившегося летчика.

Ведь это он, Валерий Чкалов, пронырнул на истребителе под Троицким мостом в Ленинграде, до смерти напугав случайных пешеходов.

Поступок этот окончательно переполнил чашу терпения начальства, вот уже столько раз направлявшего «зарвавшегося» летчика на гауптвахту за его «художества» в воздухе.

Поэтому-то и решили летчика Валерия Павловича Чкалова откомандировать из войсковой части в распоряжение Осоавиахима — пускай занимается самодеятельными планеристами. Вот вам и инструктор, и наставник. Да и начальству поспокойнее будет.

«Когда Валерий Павлович Чкалов вынужден был из-за своих чересчур смелых полетов перейти в ленинградский Осоавиахим, его имя уже было легендарным, — так рассказывает Антонов о первой встрече с прославленным летчиком. — Мы, молодые планеристы, летчики и „конструкторы“ с огромным уважением, интересом и даже трепетом взирали на мощную фигуру Валерия Павловича. Из уст в уста передавались рассказы о его невероятной смелости, великолепном летном мастерстве, полетах под невскими мостами, о его железных нервах, мужестве и отваге.

…Разумеется, Валерий Павлович стал кумиром нашей молодежи. Когда он появлялся на планерной станции в Дудергофе, все собирались вокруг него, без конца слушая его рассказы, расспрашивали его о полетах, об авиации, а он усаживался, огромный, могучий, на наши легенькие деревянные сооружения и показывал нам, как надо летать.

Наверно, так выглядел бы Илья Муромец верхом на жеребенке. Наши легкие планеры в его руках казались игрушками и жалобно поскрипывали под его тяжестью. Наши планеристки Наташа Петропавлова и Маша Недоноскова смотрели на него прозрачными глазами».

Естественно, «опала», в которой находился тогда Чкалов, связывала его по рукам и ногам, не давая возможности выплеснуться его темпераменту и неуемному таланту летчика.

Интересы ребят-планеристов и несложная техника, которой они пользовались в то время, вряд ли могли удовлетворить ненасытную душу воздушного аса. Он пользовался любой возможностью, чтобы вновь слиться с моторной авиацией, так близкой сердцу летчика-истребителя, привыкшего к рискованным испытаниям самолетов.

Теперь лишь изредка ему выпадало такое.

Да, под Финляндским мостом Чкалов летал; «фигурял» в свое время он в воздухе и под Кировским мостом, пугая публику и закусивших удила лошадей. В те близкие, а вместе с тем в такие уже далекие дни Чкалову нечего было, по существу, испытывать. Но один случай ему все же представился.

Некий юный ленинградский конструктор соорудил одну из первых советских авиеток самым кустарным способом. А одна женщина-инженер спроектировала для авиетки 20-сильный моторчик, за капризы прозванный «Марусей».

Испытание «воздушного корабля» досталось Чкалову. Авиапони в его руках превратилось в гордого скакуна Он пошел в небо, как истребитель. Вертикальные виражи, горки, крутые спуски так и сыпались друг за другом на самой незначительной высоте. Это было испытанием не самолета, а летчика.

Еще один случай произошел в те годы с Чкаловым. Он летел на маленьком самолетике вместе с механиком Н. Ивановым. Самолет обмерзал, моторчик не тянул. Летели над железной дорогой, буквально перепрыгивая через встречные поезда. А навстречу виадук. Чкалов поднырнул под него, не задел крыльями. Ему оставалось всего по 6 сантиметров с каждой стороны. Пронизать виадук на станции Велка — это подлинное чудо для летчика. Самолет, правда, врезался потом за виадуком в закрытый семафор. К счастью, оба пилота остались живы.

Тяга Чкалова к самолету фатальна, она никогда не покидала его.

— Я научу вас летать на самолете, — говорил Чкалов, обращаясь к курсантам-планеристам.

— Но ведь у нас только планеры…

— Ничего. Сначала овладеем планерным делом, надо завершить программу полетов, а затем… А затем поставим на планер мотор и начнем летать, как на самолете.

— Мотора нет!

— Давайте искать…

Ребята загорелись идеей и ринулись на поиски. Ходили по войсковым частям, по складам. Везде отказ.

И вдруг набрели на подлинное сокровище — на склад авиационного металлолома на Корпусном аэродроме. Именно сюда на протяжении многих лет свозили все авиационные подразделения разбитую технику, состарившиеся самолеты, детали, моторы.

Чего здесь только не было. Фюзеляжи от «ньюпоров», моторы от «бреге», разбитые «совпичи», агрегаты «анрио». Все навалом, все вперемежку.

— Будем собирать «анрио», — решил Чкалов. — Глядите, сколько годных частей.

И что же — собрали самолет. И даже летали. Валерий Павлович катал на сверхстареньком самолете курсантов-планеристов, приобщая их к небу.

Катал до тех пор, пока вконец износившийся «анрио» не рухнул в какой-то овраг. Слава богу, летчики не пострадали.

Удалось Валерию Павловичу «выколотить» через руководство Осоавиахима цельнометаллический пассажирский «юнкере» для учебных полетов.

Для того, чтобы перегнать его из Новосибирска в Москву, Чкалову пришлось отправиться за «юнкерсом» самому.

Самолет Ю-13 оказался непригодным для учебных целей. Его решили использовать для катания трудящихся по праздникам с целью пропаганды Воздушного Флота.

Катанием людей занимался сам Валерий Павлович, который, естественно, катал и своих «подшефных» курсантов.

Подошла очередь и Антонову занять место рядом с Чкаловым.

— Ну, попробуй-ка сам, — предложил он Олегу управление.

Антонов взял управление. Непривычно тяжелый самолет с трудом подчинялся парнишке, впервые севшему за штурвал большого воздушного корабля.

Заметив это, Чкалов взял управление на себя и решительно провел элементарный курс для начинающих.

— Гляди, вот как надо, — объяснял он Антонову. — Надо действовать мягко, но решительно — тогда дело пойдет!

Эти слова более опытного товарища навсегда запомнились Олегу Антонову. Он часто вспоминал их после на всем протяжении своей жизни. «Мягко, но решительно» — стало своеобразным лозунгом Генерального.

Внес Чкалов в жизнь курсантов еще одно непреложное правило, заимствованное им из истребительной авиации.