Иван Бессмертный - Силуэты разведки

— Какое впечатление Джон Смит производил в советском интерьере?

— У него было хорошее лицо. Когда он улыбался, на лице собеседника тоже непроизвольно появлялась улыбка. Он говорил негромко, чуть задумчиво. Такой голос слышнее крика. С ним всегда было просто, как правило, беседы текли свободно, откровенно.

— В каких бытовых условиях он жил в Киеве?

— Джону Смиту создали нормальные бытовые (по европейским меркам) условия жизни. Он сам выбрал себе квартиру, обставил ее по своему вкусу, сам приобрел всю необходимую утварь, одежду, книги.

Он много трудился. Ему предоставили возможность путешествовать по стране, знакомиться с бытом и жизнью людей, как правило, он отдыхал в местах, которые избирал сам.

Надо отметить, что он хорошо понимал специфику своего положения, поэтому в выборе новых знакомств был крайне осторожен.

— Теперь поговорим о профессиональной стороне дела. Судя по всему, информация, предоставленная Джоном Смитом была исключительной важности…

— Разумеется, сведения, полученные от Смита, проверялись и перепроверялись, и они нашли подтверждение. В зависимости от складывающейся политической и оперативной обстановки все эти сведения реализовывались в интересах страны. У оперативных работников, опекавших и работающих с Джоном Смитом, сложились ровные отношения, а с отдельными из них, в том числе и со мной, переросли в настоящую дружбу, основанную на взаимном уважении, откровенности и профессионализме.

Достаточно сказать, что в конце 60-х годов, да и во время официальной делегации во главе с президентом США Ричардом Никсоном именно с помощью Джона Смита нами была добыта важнейшая информация для доклада высшему руководству страны и, в частности, руководству Советской Украины. Эта информация была положительно оценена, и я даже выходил с предложением о награждении Джона Смита. Ему мы подарили уникальный тульский самовар.

— Осенью 1967 года факт пребывания Джона Смита на территории СССР был предан огласке. Какова была реакция США?

— Реакцию США, последовавшую за этим, можно охарактеризовать, как раздражение от уязвленного самолюбия. Создалась парадоксальная ситуация, непривычная для вершителей «нового мирового порядка»: не они приобрели, а от них ушел сотрудник госдепа, шифровальщик, агент ЦРУ.

Шло время, страсти несколько поутихли, Джон Смит жил в СССР, работал, появились очень обнадеживающие планы… К сожалению, летом 1975 года мой друг тяжело заболел. Для его лечения были привлечены лучшие медики. Джон Смит стойко и мужественно переносил болезнь. Но спасти его не удалось, в феврале 1976 года он умер. Мир праху его…

— Как сложилась ваша профессиональная судьба после смерти Джона Смита?

— Больше 15 лет я еще проработал в Комитете госбезопасности. В конце 1989 года ушел на пенсию. Сегодня в меру своих скромных сил и возможностей стараюсь не стоять в стороне.

Дембица

Сокрытое преступление националистов

С этим человеком, восьмидесятилетним полковником КГБ в отставке Александром Александровичем Войцеховским, я собирался сделать интервью под рубрику «Необычные судьбы». От его коллег из Фонда ветеранов внешней разведки узнал, что он служил разведчиком в одной из европейских стран и результаты его работы отнюдь не скромные. Надеялся, что он хоть что-то сможет рассказать о своей необычной судьбе. По прошествии лет и истечении срока давности подписок о неразглашении некоторые бывшие разведчики, хоть и очень скупо, сдержанно, но, все же, начинают говорить. Несколько вечеров подряд мы общались с Александром Александровичем. Беседы — более чем увлекательные. Узнал, что он, после возвращения из-за рубежа, работал в аналитическом отделе Первого управления (разведка) КГБ Украины. Потом был на преподавательской работе в школе КГБ. Около десяти лет также читал лекции на философском факультете Киевского университета, защитил диссертацию. Информация, конечно, интересная. Но… меня интересовала его работа за рубежом. А вот о ней-то Александр Александрович — ни слова. И, как оказалось, есть для этого умолчания более чем серьезные основания. Он работал в нелегальной разведке. И рассказать что-либо о своей работе он не то, что не хочет, просто не может.

Как-то я спросил его, приходилось ли ему по долгу службы сталкиваться с фактами сотрудничества украинских националистов с немецкими фашистами. И тут Александра Александровича «прорвало»:

— Хотите, я расскажу вам об одном преступлении против человечности, которое и сегодня остается почти неизвестным миру?

— Конечно, это может быть интересно нашим читателям.

— Это — концлагерь Дембица. Там зверствовала СС «Галичина». По долгу службы я имел отношение к документированию этого преступления, но, когда материалы были собраны, наше руководство не проявило к ним интереса. Но обо всем по порядку.

Это было в декабре 1970 года. Меня приглашает к себе заместитель председателя КГБ Украины и спрашивает: «Ты же знаешь немецкий?» Говорю: «Знаю». «Так вот, — продолжает генерал, — придется тебе поработать на немецком, надо будет поехать в Польшу, разобраться там с какими-то немецкими документами, которые остались в том месте, где дислоцировалась дивизия СС «Галичина», это город Жешов, бывший концлагерь «Дембица».

Приступаю к выполнению задания. Перед выездом в командировку вникаю в подробности. Узнаю, что там, в Жешове, в местном управлении госбезопасности имеются документы, касающиеся «Дембицы». Об этом концлагере есть и письменные показания одного бывшего вояка дивизии СС «Галичина». Он написал объемное письмо в Президиум Верховного Совета СССР, в котором требует, чтобы с участием сотрудников КГБ власть изучила историю концлагеря «Дембица».

Знакомлюсь с этим человеком.

— Это был кто-то из известных националистов?

— Давайте назовем его Константином. Это был уже пожилой человек, отбывший 20 лет лишения свободы. Спрашиваю: «Вы по своей доброй воле написали это письмо?» «Да, — говорит, — я решил вспомнить некоторые обстоятельства, о которых раньше, двадцать лет назад, на следствии, не давал показания, и в первую очередь о концлагере «Дембица», где было уничтожено более 750 тысяч людей, я просто хочу вам помочь разобраться, — что же там действительно было».

Я понял, что его показания наряду с другими материалами, которые имеются у наших польских коллег, могут иметь очень существенное значение для понимания того, что же в реальности представляла собой дивизия СС «Галичина», и что представляло собой то место, где была одна из стоянок дивизии, — там находился концлагерь. И, что интересно, о нем не было даже упоминания на Нюрнбергском процессе по делу главных нацистских преступников.