Патрик де Фюнес - Луи де Фюнес: Не говорите обо мне слишком много, дети мои!

— Знаете, совсем не просто сниматься с отнюдь не забавным господином. А он как раз не очень забавен!

Эту историю охотно раздували некоторые члены съемочной группы, которым накалившаяся обстановка была только в радость. Отец опасался, что это отразится на качестве фильма. А ведь они питали друг к другу большое уважение, но гнусные слухи на их счет раздули тлеющую распрю, омрачившую изрядную часть съемок. Рассказывая о великих актерах, отец всегда приводил мне в пример Жана Габена:

— Когда такой актер, как он, входит в комнату, ясно, что с ним шутки плохи. Вошел хозяин! Он производит сильное впечатление, но одновременно внушает доверие и чувство защищенности. Вот что такое знать себе цену!

Отец любил показывать Габена:

— Видишь, когда он ходит, его руки раскачиваются взад и вперед, как у военных на параде.

Он очень точно подметил деталь, которая придавала спокойной походке Габена уверенность сильного человека.

Позднее мы встретились с ним на студии «Бианкур», где снимался «Кот». Все было забыто. Они выглядели, как два старых приятеля. Со своим апломбом великого актера и шармом, который он умело скрывал, Габен сказал отцу:

— Понимаешь, Луи, сейчас есть немало талантливых ребят. Но у них всегда было что пожрать, вот им и неохота работать! Ты не считаешь, что нам повезло, потому что пришлось порядком попотеть?

«Оскар» и «Большой вальс» позволили Луи де Фюнесу взойти на верхний этаж. «Жандарм из Сан-Тропе» дал ему возможность пользоваться террасой с обзором. Иные, косо глядя на этого пришельца с нижнего этажа, испытывали некоторую досаду и реагировали на манер Бертрана Барнье в «Оскаре» — когда он узнает, что его прислуга стала баронессой де ля Бютиньер.

Так повел себя и Жан Маре, который в конце жизни писал и говорил о нем неприятные вещи. Мама была поражена этим, ибо ничто не омрачало их сотрудничества. Выказывать недовольство мог бы скорее отец, с которым на съемках «Фантомаса» в 1964 году случилась беда, оставившая следы на всю жизнь. В сцене, где Фантомас удирает на вертолете, отца подвешивали за руки к крану на фоне Парижа. На самом деле он был в метре от земли, но висеть ему пришлось несколько часов кряду. На другое утро отец уронил чашку кофе, не донеся ее до рта. Руки у него онемели, он даже не мог сам одеться. Во время долгого пребывания в подвешенном состоянии он растянул плечевые связки. Но, даже лишенный возможности свободно пользоваться верхними конечностями, он, следуя указаниям врачей, продолжал сниматься. Прошло несколько лет, прежде чем ему удалось полностью восстановиться.

На съемках «Фантомаса» вообще кипели страсти. Андре Юннебель неизменно прерывал съемку сцен, в которых Жану Маре надлежало бегать. Он кричал ему:

— Жанно, ты ходишь вперевалку!

Ничуть не огорчаясь по поводу этих перерывов, отец с удовольствием показывал нам дома непередаваемую походку Жана Маре, больше напоминавшую Мерилин Монро, чем Кларка Гейбла…

«Жандарм из Сен-Тропе» вышел на экран во время съемок «Разини». Его неожиданный успех вознес отца на вершину славы. Бурвиль, более известный и привычный к тонкостям подписания контрактов, получил за фильм больше отца. Тому на это было наплевать. Я узнал об этом только недавно, потому что дома мы никогда не говорили о деньгах. Но маме не нравилось, что по сценарию предпочтение отдавалось Бурвилю. Отец был так счастлив работать, что не обращал на это внимания. Бурвиль же, вопреки некоторым слухам, вовсе не был причастен к этим дрязгам. Бурвилю нравилось снова работать с отцом, с которым они уже встречались на съемках «Первоапрельской шутки» в 1954 году и в знаменитой сцене фильма «Через Париж» в 1956-м. Между ними никогда не наблюдалось никакого соперничества, наоборот, они крепко подружились.

Жерар Ури, Мишель Морган и Бурвиль познакомились на картине «Двустворчатое зеркало» Андре Кайатта в 1958 году. Забавно отметить, что в начале этого драматичного фильма было показано, как Жерар Ури (тогда актер) на своей роскошной американской машине протаранил новенькую малолитражку Бурвиля!

Жерар, конечно, попытался сгладить острые углы. Но он не знал, какой настойчивой может быть моя мама. Она потребовала, чтобы муж спустился с облаков на землю. В общем, они пригласили Жерара позавтракать в свой отель. Бедняга не догадывался, что его ожидает… Мы же с Оливье хорошо помнили, как ругались родители с утра, после того как уже успели изрядно повздорить ночью.

— Мы с мамой не сомкнули глаз, — жаловался отец.

Выслушав их упреки, бедный Жерар капитулировал. Он добавил в сценарий «Разини» знаменитую сцену в душевой с чемпионом по кетчу Дюрантоном. И все от этого только выиграли. Позднее я где-то прочитал, что отец устроил своего рода забастовку, отказываясь играть, и пассивно присутствовал в массовке. Это неправда. Он был слишком ответственным человеком для того, чтобы так поступить. Зная его, трудно себе представить, чтобы он пошел на такое. Жерар это прекрасно объяснил: на самом деле в тот короткий отрезок времени, когда они несколько, скажем так, охладели друг к другу, отец играл строго по сценарию, как образцовый актер, то есть ничего не придумывая и не ища новых гэгов.

Актер не сценарист. Но и отец, и Бурвиль были исключением. Они действовали согласно своему инстинкту, находя по мере съемок новые диалоги и шутки, но никогда не претендовали на авторские права. В первом же дубле один обогащал начальную реплику другого каким-то словечком или жестом, и партнер разражался смехом, принуждая Жерара говорить: «Стоп!» Так были сняты целые куски фильма. Это мой отец придумал сцену ремонта машины под музыку.

Оба они любили землю, природу. Бурвиль был крестьянином по рождению, к тому же смешным, уморительно смешным человеком. Между дублями они усаживались в сторонке, чтобы поговорить по душам о простых вещах, которые так скрепляют дружбу. Их смех можно было услышать издалека.

Съемочной группе часто приходится отправляться в долгие экспедиции. Съемки «Разини» стали поводом для незабываемого путешествия по Италии. В этих случаях все живут в одном отеле, питаются вместе, спят в тесноте, как на паруснике длиной в пятнадцать метров. Так возникают романы и дружбы. Добравшись до конечной остановки, все обещают друг другу встретиться снова, без конца обнимаются. Но повседневная жизнь быстро заставляет забыть обещания, и поцеловаться удается только на премьере фильма. Поэтому мы редко узнавали новости о Бурвиле. Как и мой отец, он выпалывал в своем саду репейник, который разросся в его отсутствие.

Два года спустя они встретились на «Большой прогулке». Для знаменитой сцены в таверне был предусмотрен один съемочный день в постели комнаты № 6: в конце концов их потребовалось десять! Бурвиль и он все время добавляли новые реплики. Жерар Ури, надо отдать ему должное, отпускал вожжи и смеялся вместе с ними, не считаясь ни с затраченным временем, ни с количеством использованной пленки, ни с удорожанием сметы.