Иван Лаптев - Власть без славы

Другим принципиальным вопросом, который предполагалось «вбросить» на конференцию, были новые принципы формирования высшей государственной власти. Верховный Совет СССР в это время насчитывал в своем составе 1500 депутатов — 750 в Совете Союза, 750 в Совете Национальностей. Это число не было результатом каких-то расчетов. Просто зал заседаний Большого Кремлевского дворца имел такое количество мест. Именно площадь зала и диктовала десятилетиями число избирательных округов, то есть число депутатов. И хотя, как известно, со времен Н. С. Хрущева действовал куда как более вместительный Кремлевский Дворец съездов, никому не было нужды увеличивать или уменьшать эту цифру — 1500. Решительно никакого значения число народных избранников не имело. Два раза в год собирался Верховный Совет СССР — конституционная власть сверхдержавы — на два, редко на три дня, успевал за это время принять план и бюджет на следующий год, выслушать и обсудить отчеты об их исполнении, проголосовать все законы, все поправки к ним, утвердить все Указы Президиума Верховного Совета СССР. Все успевал, ибо главная функция депутатов заключалась в голосовании. Как правило, перед началом сессии собирался пленум ЦК КПСС, он рассматривал те вопросы, за которые предстояло голосовать органу законодательной государственной власти. Поэтому докладчики часто начинали с убойного аргумента: «Как вы знаете, товарищи, вчера пленум ЦК нашей партии рассмотрел и одобрил этот вопрос…» А так как в зале «среди товарищей» сидели и участники пленума, какие могли быть еще проблемы и зачем изменять столь идеально отлаженную машину голосования, при которой депутаты исходили из того, что пленум уже взял на себя их работу, а участники пленума голосованием депутатов снимали с себя всякое подозрение в ответственности. На высшем уровне власти и рождалось то странное разделение функций, о котором говорилось выше применительно к низовым структурам политической системы: одни решали, не отвечая за решения, другие якобы должны были отвечать, ничего не решая.

Было очевидно, что такой Верховный Совет СССР не сможет взять на себя бремя реальной власти и реальной ответственности. Было ясно и то, что простое увеличение-уменьшение числа депутатов или замена в депутатском корпусе одних партийных функционеров на других ничего нового по сути не принесут. Сама система формирования Верховного Совета, избирательный закон еще на предварительных этапах выборов «отсекали» любую неугодную властям кандидатуру. Позиции «главного регулировщика» этого процесса — партийного аппарата были здесь настолько сильны, а безразличие населения — настолько глубоким, что необходимая коренная реконструкция избирательной системы, скорее всего, была бы торпедирована этими обстоятельствами, если заявить о ней прямо. Опять надо было применять провозглашенный Бармалеем Ролана Быкова из«Айболита-66» принцип: «Нормальные герои всегда идут в обход».

Не знаю и не спросил тогда у Яковлева, кто придумал такой «обход» — к старой структуре Верховного Совета добавить еще одну треть, 750 депутатов от общественных организаций. Думаю, это была идея Лукьянова, который потом «родил» и теоретическое обоснование ее — это-де представительство от корпораций, как и во многих странах. Позже станет ясным, что дело не в самой идее — дело в том, что осуществлять ее мы стали на наш старый партийный манер, доводя до абсурда. А именно: включая в число корпораций и общество филателистов, и общество борьбы за трезвость, и общество любителей книги, и многие другие подобные образования. Мандаты между ними распределялись волею ЦК КПСС. Это привело к тому, что уже с первых дней существования нового высшего органа законодательной власти идея представительства от общественных организаций стала объектом яростной критики со стороны депутатов от избирательных округов. А затем и сами «представители корпораций» сделали ее оружием постоянной борьбы против Центра, против руководства страны, против Горбачева. Через пару месяцев после открытия 1-го Съезда народных депутатов СССР никто и не вспоминал, что именно это идея вывела на открытую всему миру советскую парламентскую трибуну таких людей, как А. Д. Сахаров, Г. Х. Попов, И. А. Андреева, Н. П. Шмелев, Э. А. Памфилова, А. М. Адамович, Г. А. Боровик, и десятки других, широко известных ныне, но тогда далеких от эшелонов власти деятелей, которым в старой системе выборов путь к этой трибуне был бы наверняка заказан.

В процессе подготовки к конференции родилась еще одна новация. Для достижения поставленных целей надо было, чтобы конференция выработала рекомендацию — а рекомендация такого форума была равносильна категорическому указанию, — сделать выборы народных депутатов альтернативными. Внешняя простота, сегодняшняя привычность этой рекомендации не должны никого вводить в заблуждение. Ее значение станет понятным, если учесть, во-первых, насколько отвык партийный истеблишмент от какого-либо подобия конкуренции, целиком полагаясь на волю «верхов» и служа соответственно только им, и, во-вторых, реальное отношение народа к этому истеблишменту. Многие понимали, что альтернативные выборы, скорее всего, будут проиграны партийными наместниками. И вот здесь проявилась вторая сторона выборов от корпораций: они не только должны были открыть путь в политику новым людям, но и дать определенные гарантии старым! Нет шансов у секретаря энского обкома победить таксиста или лесоруба, включим этого секретаря в список какой-нибудь общественной организации, не станем плодить врагов. Тревога, однако, оставалась.

Если сегодня прокрутить видеозапись XIX партконференции, будет видна жесткая настороженность на лицах многих ее делегатов, слушающих доклад Горбачева, содержащий отмеченные выше предложения. Конечно, среди партийных работников находилось немало людей, которые именно о таких выборах и думали, которые переживали чувство глубокого стыда за страну при каждом очередной фарсе «всенародного голосования» за кандидатов «блока коммунистов и беспартийных». Но не они определяли тогда атмосферу в Кремлевском Дворце съездов, не за ними стояло большинство. Подобно непоколебимым столпам, центрами сосредоточения сил были первые секретари областных, краевых, партийных комитетов и ЦК компартий союзных республик. Судьба решений по вопросам, вынесенным на конференцию, была в их руках.

Видимо, поэтому Горбачев сделал упор на том, что касалось партийных руководителей непосредственно и в первоочередном порядке, — на совмещении партийных и государственных постов. Это казалось главным, об этом говорили практически все выступавшие. Мое выступление не очень отличалось в этом отношении от выступления других делегатов. Я тоже говорил более всего о целесообразности объединения усилий партийных комитетов и председателей соответствующих Советов. Вот что, в частности, удалось об этом сказать: