Виталий Павлов - "Сезам, откройся!"

Японцы, чувствуя себя хозяевами в Маньчжурии, недооценивали возможности иностранных разведок и довольно легкомысленно относились к пересылке своей служебной и дипломатической почты.

Резидентура, заместителем руководителя которой в то время был известный советский разведчик В. М. Зарубин, умело воспользовалась этим положением. «Тщательно изучив важнейшие японские объекты в Маньчжурии, их распорядок работы, почтовые каналы на главных пунктах следования почт, приобрела агентов и стала осуществлять операции ТФП в корреспонденцию огромной почты, которая вскрывалась, просматривалась, снимались копии и в запечатанном виде возвращалась агенту» (Меморандум Тонаки. Очерки истории внешней разведки. Т. 2, с. 283).

Всю сложность и специфику таких операций ТФП в дипломатические почты я понял позже, когда сам столкнулся с такой операцией, о чем хочу рассказать подробнее.

Как сейчас помню, наша служба получила срочное задание добыть как можно больше любой информации о том, как упаковывают свои дипломатические почты японские службы, какие при этом используются материалы, где их покупают или изготавливают, и так далее. Речь шла о писчей бумаге, конвертах и пакетах, чернилах, карандашах, канцелярском и специальном клее, сургуче, упаковочной бумаге.

Этим подробным «канцелярским» перечнем я был сильно удивлен. Но поскольку уже в то время опекавшие меня старшие коллеги-ветераны учили к каждому поручению и заданию подходить сознательно, четко понимая и представляя значение и цели даваемого мне поручения, я постарался выяснить, зачем и кому понадобились эти материалы.

Тогда я узнал, что запрос исходит из спецотдела министерства, где работал мой знакомый по краткосрочному совместному обучению в Высшей школе НКВД в 1938 году. Я связался с ним. Он охотно и подробно ввел меня в курс подготавливаемой ими операции ТФП в японские дипломатические вализы. Суть плана спецотдела сводилась к следующему.

Японский МИД доставлял свою диппочту, упакованную в вализы, во Владивосток, где они отправлялись японскими курьерами с почтовым поездом без сопровождения, а в Москве, прямо из почтового вагона диппочту принимали сотрудники японского посольства. Таким образом, создавалась возможность ознакомиться с японскими вализами в пути от Владивостока до Москвы, который в то время длился от б до 8 суток.

План спецотдела намечал организовать прямо в почтовом вагоне небольшую лабораторию, в которой и вскрывать вализы, фотографировать их содержание и вновь запечатывать так, чтобы никаких следов вскрытия на диппочте не оставалось.

«Вот для этого-то, — пояснил мой коллега, — нам и нужно иметь все те материалы, которые используют японцы при упаковке своих почт».

Та первая информация еще мало что говорила мне о всей сложности такого ТФП. Только позже, когда наше отделение получило из спецотдела совершенно секретные документы МИД Японии, касавшиеся японо-американских отношений и мне нужно было уточнить у отправителя документов источник их происхождения, так как я должен был запросить нашу вашингтонскую резидентуру по ряду возникавших из этих японских материалов вопросов, мне открылась вся удивительная картина этой операции.

Как оказалось, полученная внешней разведкой из различных резидентур, в том числе и из Японии, информация свидетельствовала об исключительной сложности ТФП в японские почтовые отправления.

Во-первых, при упаковке корреспонденции она помещалась в пакеты и заклеивалась специальным клеем и сургучными печатями. Пакеты, клей и сургуч были не обычными канцелярскими, а специально заказываемыми японским МИДом.

Во-вторых, одна из наших резидентур смогла добыть старую упаковку японской диппочты. Исследование ее выявило наиболее трудно преодолимое для спецотдела препятствие: почта помещалась в специальные пакеты, имеющие подкладку из тончайшей, легко разрушающейся рисовой бумаги. Как убедились специалисты, вскрыть такой пакет без повреждения подкладки оказалось невозможным. В связи с этим в японскую резидентуру внешней разведки было направлено задание выяснить источник поставки МИД Японии такой рисовой бумаги или новых пакетов с подкладкой из нее. Постараться приобрести эти предметы, а также специальные японские клей и сургуч, сорта и специфику которых спецотдел установил по полученной использованной упаковке.

Японская резидентура внешней разведки, к счастью, располагала агентом, знакомым с производителем указанных товаров, который смог приобрести то, что требовалось спецотделу, в вполне достаточном количестве.

Теперь началась та операция, которая для меня представлялась прямо фантастической.

Специальная бригада из нескольких специалистов, высококвалифицированных мастеров своего дела — вскрытия и закрытия особо сложно упакованных емкостей с интересующим нас содержанием, — оборудовала отсек в почтовом вагоне, курсирующем между Москвой и Владивостоком. В этом, прямо скажем, теснейшем закутке им предстояло совершать ювелирную по точности и аккуратности работу. Причем не в спокойной обстановке, а во время движения поезда, когда вагон трясется на стыках рельсов и при поворотах пути. Поэтому все наиболее деликатные операции по проникновению в дипломатические вализы бригаде пришлось производить только во время длительных остановок поезда на больших станциях. Таких остановок было 8-10, и нужно было укладываться в такой ограниченный срок, что еще больше осложняло работу бригады.

Мой знакомый коллега из спецотдела описал мне обстановку, в которой совершала свой поистине героический труд бригада.

Как только японские курьеры во Владивостоке (или японские дипломаты в Москве) сдавали под расписку свои вализы почтовому служащему вагона, их немедленно брала на свое попечение бригада спецотдела.

Прежде всего они фотографировали со всех сторон на цветную пленку внешний вид, характер упаковки, печати, пломбы и все, что можно было заметить на поверхности вализ, все их особенности и характерные детали. Пленки тут же проявлялись.

Затем тщательно исследовались под лупой печати, узлы, запоры. После чего начинался процесс вскрытия внешних упаковок вализ, мешков — в зависимости от характера почты. Если вализ было немного, бригада успевала к моменту отправления поезда провести всю подготовительную работу к их вскрытию, но к самому вскрытию она могла приступить, только когда поезд уже тронется, на случай возможного обращения японцев с просьбой о возвращении диппочты, что в принципе не исключалось и даже однажды имело место.

Самое сложное начиналось при вскрытии внутренних упаковок с подкладкой из рисовой бумаги. К этой процедуре уже были заранее подготовлены новые пакеты, сравнение внешнего вида которых с пакетами диппочты проводилось также под лупой, а отдельных их участков даже под специальным микроскопом, если появлялось подозрение о наличии какихто меток или особенностей, трудно различимых без микроскопа.