Виталий Павлов - "Сезам, откройся!"

Но главное мое неудовольствие от действий моего начальника возникло от самого процесса представления меня как представителя КГБ министру МВД Польши.

Министр Очепка собрал всех своих заместителей и нескольких начальников главных департаментов, и Мортин представил им меня. При этом, говоря обо мне как генерале КГБ, он совершенно без нужды, а по моему убеждению, и ко вреду для моей будущей работы, назвал меня многоопытным разведчиком. Начиная с этого момента, Очепка обращался ко мне только как к разведчику, давая недвусмысленно понять, что он понимает, с какими целями я приехал в Польшу. Из представления Мортина получалось, что КГБ специально направляет в Польшу не опытного специалиста по вопросам обеспечения государственной безопасности, а разведчика, только разведчика.

Позже я убедился, что у некоторых руководителей польских спецслужб, присутствовавших при моем представлении, создалось именно такое предвзятое впечатление о моей деятельности.

На обратном пути я тактично, но ясно высказал свое неодобрение такой формой моего представления. Однако Мортин не понял моих выводов.

ГЛАВА III

ГЛАЗАМИ ПРОШЛОГО

Часы отмечают минуты,

Но где же часы для вечности?

Уолт Уитмен. «Песни о себе»

Думаю, что такими часами для вечности, которая для человеческого общества олицетворяется в его неумирающей памяти, являются передаваемые от века к веку письменные свидетельства общечеловеческой памяти. Книги, так мною любимые, книги разные, большие и малые, умные и не совсем, позволяют нам следить за этапами развития Человека разумного, видеть свое прошлое и, опираясь на него, прогнозировать будущее.

Моя личная память, составляющая мгновение для вечности, помогает мне лучше понять текущие события, опираясь на прожитый опыт, решать сегодняшние задачи. Но память эта не однозначна, она сохраняется не только в доступных в любой момент тайниках моего мозга, но и часть ее оседает в моем подсознании, скрытом для моего повседневного сознательного использования. Этот накопленный и пережитый опыт мы называем интуицией.

В разведывательной деятельности для каждого разведчика профессиональная интуиция представляет неоценимое качество.

Моя профессиональная интуиция в области ТФП опирается на разнообразный опыт пережитых мною за полувековую разведывательную карьеру операций как агентурного, так и безагентурного проникновения.

В настоящей главе я привожу некоторые примеры, которые позволят читателю яснее представить всю сложность такой специфической области разведки, как осуществление операций ТФП. Но прежде не могу умолчать о новой вспышке враждебности со стороны западных и, в первую очередь, американских спецслужб по отношению к нашей стране.

Весной 1994 года вновь зазвучали жесткие голоса из США. Ведь Россия посмела своим отважным маневром в Боснии утереть нос единственной теперь супердержаве, призванной единолично решать судьбы мира! К тому же Москва не прекратила шпионаж против Америки. И хотя ФБР, как утверждали американские газеты, еще за год до этого узнало о работе Эймса на КГБ, именно тот момент оказался удобным, чтобы придать делу исключительно важный политический смысл.

Снова посыпались не только упреки, но и прямые угрозы со стороны американских спецслужб, и ЦРУ в особенности. А в то же время в специальном комитете сената США по разведке директор ЦРУ Дж. Вулси рисовал подробную картину активизации этой службы в «четырех обширных областях разведывательной деятельности в России». Это ведомство, в новых условиях перехода США от враждебности к партнерству с Россией, видите ли, не считает для себя запретным осуществление «контроля за положением в российских вооруженных силах, добычу уникальных политических материалов по России и других активных разведывательных действий».

Вот вам и логика: Россия, ведя разведку в Соединенных Штатах проявляет вероломство, вмешивается во внутренние дела, а ЦРУ активизирует и без того широкую разведку у нас, контролирует своими агентами наше внутреннее положение и добывает самую уникальную информацию обо всех наших делах, совершая благородное дело.

Как видно, ошибаются надменные руководители американской администрации и Центрального разведывательного управления. Россия не собирается быть беззащитной перед их далеко не дружелюбными замыслами. Наша внешняя разведка вербовала, вербует и будет вербовать нужных для самозащиты агентов, в том числе и в США. И не только рядовых агентов, таких, как Ховард, Пелтон, Уоркеры и им подобных. Но и из числа тех руководящих американских чиновников, которые участвуют в планировании новых враждебных нам замыслов, готовят новые тайные операции против нашей Родины. При всем этом, внешняя разведка, я уверен, не откажется и от проведения ТФП, если ей будет представляться такая возможность. Важно лишь, чтобы в таких операциях наши противники не смогли узнать об их осуществлении в каждом конкретном случае. Другими словами, чтобы не оставалось никаких следов нашего ТФП, что является sine qua non (cовершенно непременное условие — лат.) таких операций.

Напрасно на Западе делаются попытки различать разведку по признаку «низменного шпионажа» и «благородного дела». Мы придерживаемся четкой градации: разведка ведется кадровыми сотрудниками — разведчиками и привлеченными помощниками — агентами. Запад предпочитает всех наших разведчиков да и своих именовать «шпионами», не делая различия между кадровыми профессионалами и некадровыми — агентами.

Мы разделяем «божественную» оценку нашей профессии: устами Моисея Библия высказывается за «доброкачественную разведку», которая приносит «богатые плоды».

Когда в процессе работы в Польше возникла возможность осуществления операций ТФП, в моей памяти стали возникать дела давно минувших дней.

Вспоминая захватывающие перипетии отдельных операций ТФП, я сравнивал их с самыми острыми сюжетами детективных историй в изложении искусных авторов и приходил к заключению, что ТФП могли бы дать богатую пищу и для Ле Карре и для Грэма Грина. В своих воспоминаниях отставной полковник французской разведки Леруа-Фэнвилль подробно описывает, как его «Служба 7» вскрывала иностранные дипломатические почты, которые им удавалось перехватывать на линиях курьерской связи.

Ранее я встречал упоминание о том, что в многовековой истории разведывательных служб встречались случаи изъятия у курьеров перевозимых ими почт и тайного досмотра их.

Так, в конце XVI века французский король Генрих IV подписал с Испанией условия мира, которые сильно затрагивали интересы Англии, а посему сохранялись в строжайшей тайне.