Гарри Каспаров - Шахматы как модель жизни

Известно, что отдаленные и близкие по времени воспоминания мозг хранит в разных «ячейках». Встречаются люди с фотографической памятью, способные с ходу, без усилий запоминать целые телефонные справочники. Многие полагают, что таким даром должны обладать и лучшие шахматисты, но это далеко не так.

Можно согласиться с тем, что выдающийся шахматист должен иметь хорошую память, но куда труднее выяснить, что именно он должен помнить. Рисунок игры? Варианты? Мысленные образы позиций на доске? Верный ответ — «всё из вышеперечисленного» одновременно и разочаровывает психологов, и разжигает их любопытство.

Издавна людей поражало умение играть в шахматы «вслепую». Когда в 1783 году Филидор дал трем соперникам сеанс одновременной игры, не глядя на доску, его провозгласили несравненным гением! Одна из газет назвала его достижение «феноменом в истории человечества, который будет причислен к лучшим образцам человеческой памяти до тех пор, пока не изгладится сама память».

Через 4 года, вскоре после Второй мировой войны польский гроссмейстер Мигель Найдорф, вынужденно оставшийся в Аргентине, нашел весьма оригинальный способ сообщить своим родственникам в Польше, что он жив: провел грандиозный сеанс одновременной игры вслепую на 45 досках. То есть ему приходилось следить в уме за расположением и передвижением 1440 фигур! Сеанс продолжался так долго, что некоторые изнуренные соперники Найдорфа уступали место другим игрокам. Почти сутки спустя гроссмейстер завершил сеанс, одержав 39 побед при четырех ничьих и лишь двух поражениях.

Может быть, Найдорф обладал врожденной фотографической памятью? Ничего подобного! У него была замечательная «шахматная память» — способность удерживать в голове схемы игры и передвижения фигур на 64 клетках доски, необходимая шахматисту, независимо от того, играет ли он глядя или не глядя на доску. Способность запоминать главные варианты и видеть вперед делает наши расчеты быстрыми и точными. Это означает, что нам не приходится заново просчитывать с нуля каждую позицию: чтобы увидеть ее мысленно, достаточно помнить ведущий к ней вариант.

К тому же гроссмейстер хранит в своей памяти тысячи схем и фрагментов шахматной информации — и постоянно пополняет этот запас с помощью игровой практики (правда, тот факт, что он может вспомнить множество партий и позиций, вовсе не означает, что ему легче вспоминать имена, даты и т.п.). Адриан де Грот изящно проиллюстрировал эту грань «шахматной памяти» в своем исследовании 1944 года. В надежде раскрыть секреты больших шахмат он протестировал игроков всех уровней, от бывших чемпионов до начинающих, предложив им запомнить ряд позиций из реальных партий и затем подсчитав, с какой точностью они воспроизводят эти позиции по памяти. У гроссмейстеров совпадение достигало 92%, у мастеров — 72%, а у посредственных игроков — только 51%.

Глубже понять причины этого феномена помогло другое исследование, проведенное в 1973 году американскими психологами Уильямом Чейзом и Гербертом Саймоном. Они повторили эксперимент де Грота, но с важным дополнением — вторым набором проверочных позиций, в которых фигуры были расставлены на доске случайным образом, без каких-либо шахматных закономерностей. Реальные позиции, как и у де Грота, лучше других воспроизвели более сильные игроки. А вот при воспроизведении искусственных позиций игроки разных уровней добились примерно одинаковых результатов. Потеряв возможность обращаться к знакомым схемам (психологи называют их «блоками»), мастера не проявили повышенной способности к запоминанию!

Такое свойство памяти характерно для всех человеческих начинаний. Механическое запоминание значит гораздо меньше, чем способность распознавать осмысленные закономерности. Решая любую проблему, обычно мы начинаем не с чистого листа, а с того, что интуитивно и даже подсознательно ищем аналогии в прошлом. Мы проверяем достоверность этих аналогий и смотрим, можно ли создать сходный рецепт из несколько иных компонентов.

Обычно этот процесс происходит в недрах сознания, но иногда он выходит на поверхность самым ярким и неожиданным образом. Блестящая партия между двумя знаменитыми шахматистами Нимцовичем и Таррашем, сыгранная в 1914 году на турнире в Петербурге, получила только второй приз «за красоту», так как эффектная жертвенная комбинация Тарраша явно походила на комбинацию, осуществленную за 25 лет до этого Ласкером. Судьи сочли невозможным отметить первым призом партию, выглядевшую как повторение, хотя и на более сложном уровне, встречавшейся ранее идеи.

Трейдеры видят тенденции, глядя на диаграммы фондовых индексов, родители чувствуют закономерности поведения своих детей, а опытный адвокат может интуитивно определить наилучший способ допроса свидетеля в суде. Всё это происходит благодаря сочетанию опыта и осознанных воспоминаний. Но сделать вас компетентным специалистом может лишь повседневная практика! По-настоящему выдающихся результатов достигают только те, кто активно изучает запоминаемый материал.

Как часто оцениваете вы свою работу на исходе дня? Что вы видели, чему научились? Может быть, вы наблюдали или испытали что-то новое, и это следует взять на заметку? Распознаете ли вы эту ситуацию, эту возможность, эту закономерность, если она повторится?

Успех лучших из лучших, таких как чемпионы мира, связан с умением критически оценивать свои действия. Если вы работаете в офисе, преимущества тщательного самоанализа не так очевидны. Даже те, кто занимает руководящие должности, зачастую довольствуются просто еще одним прожитым днем. Многие говорят, что после работы или учебы им «надо расслабиться» — отдохнуть и развлечься, забыв о дневных делах. Но если бы в конце каждого рабочего дня они спрашивали себя, какие уроки можно извлечь на завтра, их жизнь могла бы стать куда более полноценной.

Сила воображения

Точно не знаю, когда вошло в моду и обрело огромную популярность словосочетание «латеральное мышление» (то есть боковое, нетрадиционное). Словно по мановению волшебной палочки, обычное логическое и дедуктивное мышление стало считаться чуть ли не смертным грехом. Все его прежде неоспоримые достоинства вдруг были выброшены на свалку, и всякий, кто не хотел быть принятым за ископаемое, стремился выглядеть эксцентричным оригиналом. Мыльный пузырь интернетовских доткомов был раздут как раз этим заблуждением — верой в то, что «креативность» и индуктивное мышление могут заменить логику и основополагающие принципы бизнеса, а не дополнить их.

Как писал Анатоль Франс, «чтобы вершить великие дела, мы должны не только действовать, но и фантазировать». В шахматах фантазией называют тип воображения, позволяющий выйти за рамки обычных схем и ошеломить соперника. Тут мы отвлекаемся от расчета вариантов и стараемся увидеть скрытые возможности позиции. Иногда удается найти парадоксальную идею, которая нарушает позиционные принципы, но приносит победу благодаря исключительному сочетанию факторов на доске.