Сергей Марков - Онассис. Проклятие богини

Это, уже женившись, Аристотель позаимствовал у своего тестя, миллиардера-судовладельца Ливаноса, и подкупающую манеру шутить, едва взойдя на борт судна, и как-то по-особому располагать к себе, похлопывая по плечу и пожимая всем членам экипажа руки.

Когда в светском обществе Ливаносу выражали умиление по поводу столь наглядного проявления демократизма и близости к простому народу, он пояснял, что таким образом проверяет степень мозолистости рук и, следовательно, усердия матросов, которым платит.

Аристо отнюдь не сразу решил использовать купленные по цене «роллс-ройсов» огромные и почти новые пароходы по назначению. До поры до времени, словно в ожидании своего часа, они приносили прибыль в качестве хранилищ, так как построить склад для хранения, например, зерна в районе Буэнос-Айреса стоило неимоверно дорого (в основном по причине взяток), к тому же налоги на недвижимость беспрерывно росли. Сухогрузы Онассиса пользовались спросом, заявки на его плавучие склады поступали из многих стран, торговавших с Латинской Америкой.

По совету и при финансовом участии графини Екатерины один из сухогрузов был перестроен и переоборудован в круизный пароход типа «Олимпик», чем-то напоминавший «Титаник» — настоящий отель на воде. (Кстати, в дальнейшем почти все корабли неисчислимой флотилии Аристотеля Онассиса, даже нефтеналивные танкеры, будут отличаться комфортабельностью; он всегда уделял внимание условиям жизни моряков, тогда как на судах других владельцев случались из-за дурных условий и бунты.)

И с лёгкой руки русской графини этот пароход, названный Аристотелем греческим именем «Екатерина» (то есть чистая, великая, властная), в начале 1930-х годов стал совершать круизы сперва вдоль берегов Аргентины и Уругвая, а затем и вокруг всей Южной Америки, заходя в порты Чили, Перу, Эквадора, Колумбии, Коста-Рики, Гондураса, Кубы, Гаити, Венесуэлы, Бразилии… Постепенно «Екатерина» превратилась в первый в своём роде и крупнейший в мире плавучий публичный дом.

— Большего сюрреализма я в своей жизни не видывал, — рассказывал в 1979-м в Гаване автору этих строк известный кубинский живописец Рене Портокарреро. — Мне было двадцать, когда мы с друзьями, молодыми кубинскими художниками, музыкантами и поэтами, оказались на «Екатерине». Она была, конечно, обустроена, но всё-таки оставалась сухогрузом, баржей, возившей бананы, апельсины, всяческие фрукты…

— Но каюты были?

— Да, были, и даже бассейн! Баржа-бордель! Никто тогда, конечно, не знал никакого Онассиса, но все были влюблены в русскую графиню. В тот раз «Екатерина» была зафрахтована накануне Рождества United Fruit Company, мы нанялись грузчиками: колумбийские бананы, пепино, маракуйя, анноны, авокадо, ананасы везли в Нью-Йорк. Если бы ты мог себе представить, что это был за фруктово-сексуальный рейс! Два десятка писаных красавиц, а иных графиня не держала, отдавались прямо в этом фруктовом сочащемся раю, да ещё при сильной качке! Блондинки, мулатки, чернокожие визжат, вопят, кувыркаются в мякоти и соку папайи, цитрусовых!.. — пританцовывая перед мольбертом, всё яростнее, казалось, набрасывая с палитры на холст краски, народный художник Кубы вспоминал молодость. — Представляешь, что за фрукты оказались у этих сраных янки на рождественском столе!

— Сочиняете! Впрочем, как говорят у нас: не любо — не слушай, а врать не мешай…

— Да я именно там, на «Екатерине», по-настоящему и стал живописцем, но так никогда и не смог отобразить на холсте увиденное! Говорили, что и сам хозяин порой совершал сладостные фруктовые рейсы на «Екатерине». Хотя, конечно, его и в молодости, да и всю жизнь интересовали только деньги, он до мозга костей капиталист, с такими мы на Кубе в революцию под водительством Фиделя раз и навсегда расправились, покончили!..

Использование грузовых судов под склады Онассис поставил, как и всё, за что брался, на промышленную основу, с размахом, и зарабатывал серьёзные деньги. Не оставлял и табачный бизнес.

Говорили, что Аристотель в то время, в возрасте 25–30 лет, был похож на Наполеона Бонапарта. Совсем небольшого роста — 163 сантиметра, коренастый, необычайно подвижный, с горящим взглядом, волевым подбородком и чувственными губами, способный спать три-четыре часа в сутки и неустанно трудиться, он смело брался за неизведанное, будто следуя наполеоновскому завету, что главное — ввязаться в схватку, а там уж битва план покажет.

В Норвегии Онассис познакомился с Андерсом Яре, весьма состоятельным владельцем крупнейшей рыболовецкой базы в Сандерфьорде, китобойной столице Скандинавии. И, как он это умел, обаял китобоя настолько, что тот предложил молодому энергичному греку долю в бизнесе, то есть проценты от дохода одного из своих китобойных заводов. И не прогадал. Аристотель быстро освоился в китобойном промысле, сам принимал участие в плаваниях, бил из гарпунной пушки усатых и зубастых китов-сейвалов, полосатиков, горбачей, гренландских синих и серых, кашалотов, клюворылых, бутылконосов…

Он много лет занимался китобойным промыслом, а отвратили его от этого прибыльного и кровавого бизнеса не столько постоянные нападки «зелёных», запреты правительств, судебные разбирательства и штрафы, сколько Мария Каллас, которую он взял однажды с собой на китобойное судно и которая увидела, как плачет китёнок по убитой на его глазах маме…

Но об этом — позже.

Неудач, поражений, провалов, утрат на пути Аристотеля Онассиса было много, но он их умел преодолевать и не сдаваться. Как мы знаем, образования у него почти не было, университетов, как говорится, он не кончал. Но если бы приобретённые им в процессе предпринимательской деятельности знания можно было систематизировать и экстраполировать на университетские программы, то стало бы очевидно, что наш герой окончил, притом с отличием, несколько факультетов. А именно: иностранных языков, дипломатии, психологии, международной экономики, юридический, журналистики и рекламы, географии и даже геополитики…

С 1929 по 1936 год он побывал во многих странах: Панаме, Кубе, США, Италии, Испании, Греции, Франции, Великобритании, Бельгии, Голландии, Норвегии, Швеции… Формально — по своему табачному бизнесу (приобретавшему глобальный характер, как всё, к чему имел отношение Аристотель Онассис), по сути — как бы проводя тотальный всемирный маркетинг: его всё больше занимали корабли и корабелы.

И ещё одним факультетом, на котором наш герой продолжал учиться до конца своих дней, был факультет любви.

В 1934 году на теплоходе «Август» норвежец Андерс Яре представил своего юного друга-партнёра, как он называл Аристо, некоей высокой, метр семьдесят четыре, голубоглазой блондинке по имени Ингеборг Дедикен. Поначалу низкорослый грек не произвёл на даму впечатления, запомнился лишь явно не скандинавским блеском маслиновых глаз.