Ольга Кучкина - Свободная любовь

– Наташ, а опустошение бывает?

– Да, бывает. От мучительных ролей или мучительных спектаклей. От мучительных репетиций, когда не получается.

– Чем спасаешься?

– Просто заставляю себя. Или, когда понимаю, что ничего не выйдет, то отказываюсь. Потому что из опустошения пустое и выйдет. Необходима энергия, чтобы что-то сделать и что-то преодолеть. А когда ее нет, то ничего не будет.

– Еще о Даше. Когда она поступала в школу-студию МХАТ, ты сказала Табакову, что если он усомнится в ее способностях, чтобы не брал ее, да?

– Да.

– Чем это было продиктовано? Собственными сомнениями или гамбургским счетом, который ты предъявляешь себе и окружающим?

– Я не хотела, чтобы она поступила, потому что она – дочь. Нет. Нет. Но Олег, меня встретив, когда она уже прошла, развел руками и сказал: извини, Наташа, не мог не взять.

– Но ты разве не видела, что она – не дочь, а актриса?

– Я этого не знала. И потом, я понимала, что наши счастливые времена закончились. Наступали очень плохие времена для театра.

– Чем плохие?

– А тем, что народ не ходил в театр вообще. Все сидели у телевизора и слушали политиков. Просто несколько лет провала театра. От этого моментально умирают таланты. Сейчас можно уже назвать несколько имен молодых режиссеров, а тогда ничего не было, ничего, все ухнуло куда-то в бездну. А если эти годы провалились, то не наверстаешь уже. Это мы играли как сумасшедшие по двадцать восемь спектаклей в месяц, и если ты чего-то стоил…

– Зато теперь вы играете втроем, всей семьей.

– С Юрским мы играли в спектакле «Лысая певица», который он поставил на телевидении. Вместе играем в его спектакле «Провокация» на сцене театра Моссовета. И был спектакль по Бергману «После репетиции», где мы играли втроем…

– Каково это – играть с собственной дочерью?

– Поначалу вообще ужас. Она вышла на сцену еще студенткой, мы со Славой Невинным, царство ему небесное, играли папу и маму пяти или семи дочерей. И каждая выходила и как бы представлялась и что-то там рассказывала. Последней выходила самая маленькая, Дашка, студентка. И у меня начинало стучать сердце, я понимала, что сейчас выйдет она… И дальше мне рассказывают: Наталья Максимовна, жалко было на вас смотреть, профессиональнейший человек, вы повторяли за ней текст губами… А знаешь, это признак очень плохого актера! У меня выскочили все шпильки из парика…

– Вот и доказательство того, что мать победила актрису..

– Победила.

– Последний вопрос, Наташа. Стала ли ты в процессе жизни терпимей или, наоборот, нетерпимей по отношению к тому, что тебе не нравится в окружающем мире? Я имею в виду корыстного чиновника, платного демагога, льстивого художника. Или тебя это не касается?

– Касается. Еще как. Стала нетерпимей. Потому что раньше тоже многое было, но не было такой чудовищной, тотальной лжи.

– Что значит красиво стареть?

– Не болеть. Болезнь унижает любую красавицу. Не дай бог потерять рассудок – лучше смерть.

– Какая у тебя главная черта характера?

– Лень. Но ею и спасаюсь. Мне иногда жалко трудоголиков.

– Какое качество тебе нравится в людях?

– Ум и юмор.

– Что бы ты делала, если бы не стала актрисой?

– Я могла бы лечить. Могла быть даже не врачом, а медсестрой. Я не брезглива.

– Есть ли у тебя девиз или жизненное правило?

– Нет.

Наталья ТЕНЯКОВА, актриса

Родилась в 1944 году в Ленинграде. Окончила Ленинградский государственный институт театра, музыки и кино. Поступила на сцену ленинградского Театра имени Ленинского комсомола, дебютировав в роли Полли в «Трехгрошовой опере» Брехта. Была приглашена Георгием Товстоноговым в Большой драматический театр имени Горького. С 1979 года – актриса Московского академического театра имени Моссовета. С 1989 года – актриса Художественного театра. Снималась в картинах «Старшая сестра», «Али-Баба и сорок разбойников», «Любовь и голуби», «Чернов/Chernov», «Отцы и дети» и др. Народная артистка России. Замужем за Сергеем Юрским. Дочь – актриса Дарья Юрская.

Татьяна Друбич

Семейные ценности

Она проснулась знаменитой, снявшись подростком в фильме Сергея Соловьева «Сто дней после детства». Двадцать кинолент – послужной список актрисы. Притом, что была практикующим врачом, в 90-х годах открыла модный клуб «Актовый зал», стала бизнес-леди. Сегодня о ней говорят: фирма в Германии, дом в Жуковке, черный «Лендровер»… И хотя от чего-то она открещивается, первый вопрос ее заинтересовал.

– Кто вы, Таня Друбич, кем себя ощущаете?

– Наверное, это хорошая возможность себя идентифицировать. Вопрос самоидентификации из самых важных… Впервые я снялась не у Соловьева, а у Инессы Туманян в картине «Пятнадцатая весна». Моим партнером был Раймонд Банионис, сын Донатаса Баниониса. Это был мой дебют, мне было двенадцать или тринадцать лет. Когда я себя увидела на экране, то поняла, что никогда не буду актрисой. К вопросу о самоидентификации.

– Вы себе не понравились?

– Я очень себе не понравилась. Я думаю, это вообще испытание для артистов. Тяжело видеть себя на экране.

– А как же Сережа Соловьев уговорил вас вновь сняться?

– Тогда было принято искать школьников, ходили по школам, и в мою пришли, имени Ромена Роллана, с французским языком. Почему я в картине «Сто дней после детства» с французской книжкой – потому что действительно изучала французский. В этой школе очень хорошо учили. Ее окончили Саша Адабашьян, Олег Добродеев, который сейчас возглавляет ВГТРК, Сережа Бунтман, который работает на радио «Эхо Москвы». С Сережей мы пели в самодеятельном ансамбле народных французских песен, он играл на гитаре, я ему подпевала, как могла. И даже вносили вместе знамя Парижской коммуны… Как уговорил Соловьев? Вот так и уговорил. Хотя, уже кое-что поняв про себя, сказала, что не хочу быть актрисой, тем более что семья, традиционная, советская, этому не способствовала…

– У вашего отца интересное имя – Люсьен. Откуда?

– Я не знаю. Его мама умерла во время войны от голода. Сестра тоже. Во время войны он был мальчиком, попал в Ташкент, город хлебный, потом вернулся в Москву.

– Вам было семнадцать, когда он умер…

– Инфаркт. Было очень тяжело.

– Стало быть, актрисой вы себя не видели…

– После фильма «Сто дней после детства» Татьяна Лиознова набирала курс во ВГИКе и пригласила всех, кто в нем снимался: Борю Токарева, Иру Малышеву, меня… Я задала вопрос Сергею Александровичу Соловьеву, с которым всегда советовалась: как быть. Я тогда вообще не понимала, кем я хочу быть. Видно, вопрос самоидентификации уже тогда мучил. Сережа сказал: ты хочешь быть доктором, вот и иди, учись на доктора.