Жизнь и творчество Р. Фраермана - Владимир Николаев
Разговор о счастье ведется на протяжении всей повести. Сначала представление о счастье прочно связывается с богатством, комфортом, довольством, уютом, красотой. Вот на самой центральной улице, которая называется просто Большая, стоит четырехэтажный каменный дом с высокой башней на крыше. От улицы дом отделен голубым палисадником, в котором за чугунной узорной решеткой все лето голубеют корейские лилии, вывезенные с Японских островов. Горожане утверждают, что за домом есть другой сад, в котором цветут померанцы и мимозы, зеркально сверкает пруд, и в его водах отражается «настоящий морской катер». А в самом доме есть белый мраморный зал в два света и мрачная, мореного дуба столовая. А еще есть китайская комната и отдельная комната, в которой живут куклы. Их сто пятьдесят. Они собраны со всего света: французские, русские, китайские, японские... Некогда это обилие кукол делало счастливой девочку Агашу. Но вот она выросла, охладела к кукольному богатству и остается только воскликнуть: «Какие это были счастливые, чудесные дни детства! Куда они ушли? Куда исчезла веселая тоненькая девочка с черными глазами? И почему вместо нее по тем же комнатам ходит скучающая полная девушка с темными кудрями и лениво, равнодушно смотрит по сторонам?» А потом Агаша станет толстой, задыхающейся на ходу фрау Курц, и уж не только куклы, а и вообще ничто в мире не сделает ее счастливой.
И во всем этом сказочном доме, который будет принадлежать Агафье Амплеевне, ее мужу немцу Курцу и их четырем детям, никто не изведает счастья. Дети возненавидят друг друга, сильные будут истязать тех, что послабее, муж и жена смертельно возненавидят один другого до того, что «каждый, ложась на ночь в постель, надеялся, что, быть может, в эту ночь смерть унесет его врага. Вот так изо дня в день, из года в год они жили среди мрамора, золота и парчи».
В доме-дворце живут злые люди, и потому им нет счастья. Однако с течением времени юная героиня повести, а вместе с ней и мы, читатели, убедимся в том, что богатство и счастье вообще не уживаются.
Но что там богатство, разве не бывает другого счастья? Почему же, бывает. Ведь счастье бывает простым, маленьким, обычным, даже мелким. Оно доступно многим. И юной восприимчивой, любознательной и жизнерадостной Наде Морозовой в особенности. Уже в зрелые годы ей припомнится, как в детстве две девочки (то были она сама и ее подружка) «сидели и наслаждались вечерней тишиной. Сердца их спокойны и безмятежны, как тот тихий вечер. Ясными глазами смотрели они тогда на уходящее солнце и вслушивались в вечерние задумчивые звуки. Им ничего не хотелось. Или, быть может, они верили, что весь мир принадлежит им. И оттого так трогательны, так невинны были их молодые лица. Они были тогда счастливы».
Надя будет счастлива, когда дядя привезет ей из далекого плавания маленькую обезьянку: испытает счастливое ощущение, наблюдая пышный восход солнца, радуясь общению с природой.
В детстве Надя услышит от матери сказку о стране Золотого Василька. «Василек цветет и вечно роняет в родник свои золотые лепестки. И тот, кто возьмет хоть один лепесток, уж никогда не будет знать никакого горя». Героиня сказки, бедная сиротка Катя, отправится «за своим счастьем по прекрасной долине Золотого Василька».
Хотя окружающая жизнь очень мало похожа на сказочную страну счастья, Надя через всю свою жизнь пронесет трогающий воображение образ Золотого Василька.
Надя ведь тоже сирота. У нее только мать, образованная, милая, мудрая, возглавляющая школу. Но Надя в этой школе учиться не будет. Отец девочки некогда погиб в бурном Амуре, спасая полковую казну, и ей поэтому выхлопочут место в институте, куда примут на казенный кошт. Наде будет лишь видеться порой Золотой Василек, но ни одного лепестка, оброненного им, так и не удастся поднять. На ее долю выпадет много трудных дней, она будет чувствовать себя счастливой каждый раз, когда возвратится во время каникул домой к матери. Когда окажется снова в привычной и родной обстановке.
«Утром в раскрытые окна старая лиственница протягивает длинные ветви. На столе шумит самовар. Мама уже встала. Она сидит в муслиновом зеленом капоте у самовара и ждет Надю вместе пить чай. Мать и дочка садятся друг против друга и все время улыбаются. Даже когда говорят о каких-то пустяках, счастье так и искрится на лицах обеих».
Это все простое счастье бытия, даже, точнее, радость, а не счастье еще, во всяком случае не то большое счастье, которого хватает человеку на всю жизнь, которое способно наполнить его сознанием того, что он живет как надо, что если бы предстояло начинать жизнь сначала, то переиначивать ее не потребовалось бы. До потребности в таком счастье надо еще дорасти, созреть. И с Надей это в свой срок произойдет.
А пока с удивлением открывает она для себя, как мало кругом счастливых людей. Вот она слышит звонкую фразу поэта, сказавшего: «На свете счастья нет, а есть покой и воля». И похоже, что в этом заключена горькая правда.
Взять хотя бы умного, богатого, талантливого, смелого инженера Курбатова. Кажется, у него все есть. Он живет деятельной, интересной жизнью, широко и смело мыслит, наделен большим обаянием и даже красотой. И дом заведен на широкую ногу. Вот Надя и ее мать приглашены к Курбатовым на торжественный ужин.
«Большой стол «покоем» сверкал серебром, хрусталем и цветами. Гости рассаживались, отыскивая свои места по крошечным карточкам, воткнутым в высокие вазочки с живыми фиалками. Удивительно было видеть зимой в этих снежных краях свежие наивные фиалки и вазы с ландышами и сиренью из собственной теплицы Курбатова.
Надя не хотела идти в столовую и осталась в гостиной. Прелестный хотанский ковер украшал комнату. Блестящий, шелковистый, он был заткан тремя восьмиугольниками на зеленом поле. Бросались в глаза стилизованные цветы лотоса и мистический китайский знак: монограмма в круге — «чеу», — означающий счастье и долголетие.
Такие же символы Надя видела и на дорогих фарфоровых вазах в углах комнаты со стилизованным изображением летучей мыши, название которой
