Вальтер Беньямин - Московский дневник

В большинстве случаев они попадают на эту стезю совершенно независимо от собственных намерений. Ведь характерной чертой времени НЭПа является ограничение государственного вмешательства во внутреннюю торговлю только действительно предметами первой необходимости. Это создает очень выгодную конъюнктуру для действий нэпманов. К числу характерных черт инфляции принадлежат и талоны – только по ним можно приобрести некоторые виды товаров в государственных магазинах, отсюда очереди. Валюта стабильна, но, судя по облику этих купюр, по табличкам цен во многих витринах, бумага занимает все еще большое место в экономической жизни. Даже небрежность в одежде появилась в Западной Европе лишь под знаком инфляции. Правда, похоже, что безразличие к одежде начинает отступать. Из униформы господствующего класса оно начинает превращаться в признак слабого в борьбе за существование. В театрах робко появляются – словно голубь Ноя после многих недель потопа – первые туалеты. Однако все еще много стандартного, пролетарского во внешнем виде: похоже, что западноевропейская форма головного убора, мягкая или твердая шляпа, совершенно исчезла. Носят или русские меховые шапки, или спортивные шапочки, которые девушки часто носят в изящном, но провоцирующем варианте (с длинным козырьком). Обычно их не снимают в общественных местах, да и вообще формы приветствия стали проще. Прочая одежда отличается восточным разнообразием. Меховые накидки, плюшевые жакеты, кожаные куртки, городское изящество и деревенская простота перемешаны у мужчин и женщин. Время от времени, как и в других больших городах, можно встретить женщин в национальных костюмах. – В этот день я долго оставался дома. Потом к Когану, президенту академии. Я не был поражен его бесцветностью, меня со всех сторон к этому подготовили. В бюро Каменевой я получил билеты в театр. Во время бесконечного ожидания я перелистывал книгу о русском революционном плакате со множеством превосходных, частично цветных иллюстраций. При этом я обратил внимание, что – хотя многие из них эффектны – в них нет ничего, что нельзя было бы, и без особого труда, вывести из буржуазного прикладного искусства, отчасти даже не очень развитого. В доме Герцена я Райха не застал. У Аси я сначала был один, она была очень слаба, а может просто делала вид, так что мы не разговорились. Потом появился Райх. Я ушел, чтобы договориться с Бассехесом о походе вечером в театр – поскольку мне не удалось до него дозвониться, пришлось идти к нему самому. Всю вторую половину дня головные боли. Потом мы пошли с его подругой, опереточной певицей, на «Шторм». Подруга вела себя очень застенчиво, к тому же была не совсем здорова и сразу после спектакля поехала домой. В «Шторме» изображены события периода военного коммунизма, все они сюжетно объединены эпидемией тифа в деревне. Бассехес переводил самоотверженно, а актеры играли лучше обычного, так что этот вечер был насыщенным. Пьесе не хватает, как и всем русским пьесам (так считает Райх), действия. По моему впечатлению, она представляет лишь информационный интерес хорошей хроники, но не интересна в драматургическом отношении. Около двенадцати я ужинал с Бассехесом в «Кружке» на Тверской. Но поскольку был первый день Рождества (по старому стилю), в клубе было не слишком оживленно. Еда была превосходной; водка, настоянная на травах, от этого желтая и пьется легче. Обсуждали план писать корреспонденции о французском искусстве и культуре для русских газет.

8 января.

С утра поменял деньги, а потом диктовал. Статья о дискуссии у Мейерхольда92, пожалуй, вышла достаточно удачной, однако московский репортаж для «Дневника» не движется. Утром Райх устроил мне выговор из-за того, что я (несколько неосмотрительно) появился в доме Герцена с Бассехесом. Снова наставление, каким осторожным здесь надо быть. Эта осторожность – наиболее очевидное проявление насквозь политизированной жизни. Я был очень рад, что в представительстве, пока диктовал, не столкнулся с Бассехесом, который еще спал. Чтобы не идти в дом Герцена, я купил себе икры и ветчины и поел дома. Когда я около половины пятого пришел к Асе, Райха еще не было. Прошло больше часа, прежде чем он появился, и он сказал мне потом, что по дороге к Асе у него снова случился сердечный приступ. Асе было хуже, и она так была занята собой, что не обратила внимания на опоздание Райха. У нее снова температура. Прямо-таки невыносимая соседка почти постоянно была в комнате, а потом к ней самой пришли гости. Вообще-то она все время любезна – если бы только не торчала у Аси. Я прочитал Асе набросок для «Дневника», и она сделала несколько очень точных замечаний. Под конец в разговоре зазвучала некоторая теплота. Потом мы играли в домино, в комнате.

Пришел Райх. Тогда мы играли вчетвером. Вечером у Райха было заседание. Около семи я выпил с ним в нашей обычной кондитерской кофе, потом пошел домой. Мне все больше становится ясно, что в дальнейшем мне требуется твердая опора для моей работы. Переводческая работа, конечно, в качестве такой опоры совершенно не годится. Необходимым предварительным условием является открытое выражение своей позиции. Что удерживает меня от вступления в КПГ, так это исключительно внешние обстоятельства. Сейчас, пожалуй, тот самый момент, пропустить который было бы опасно. Дело в том, что именно из-за того, что членство в партии для меня будет, возможно, лишь эпизодом, не стоит с этим медлить. Остаются сомнения внешнего характера, под давлением которых я спрашиваю себя, нельзя ли интенсивным трудом скрасить в деловом и экономическом отношении положение левого индивидуалиста таким образом, чтобы оно и дальше обеспечивало мне возможность масштабной работы на моем прежнем поле деятельности. Но можно ли эту работу без разрыва с прежней ситуацией перевести в новую стадию – вот в чем вопрос.

Но и в этом случае «опора» нуждается во внешнем подкреплении, скажем, редакторской должности. Во всяком случае, грядущая эпоха, кажется, отличается для меня от предыдущей тем, что ослабевает влияние эротического начала. Я осознал это не без влияния наблюдений за отношениями Райха и Аси.

Я заметил, что Райх сохраняет твердость при всех колебаниях Аси, и ее выходки, от которых я бы сошел с ума, на него не действуют, или он не подает вида. И если только не подает виду, то это уже очень много. Все дело в «опоре», которую он нашел здесь для своей работы. К реальным отношениям, которые она ему здесь обеспечивает, добавляется, конечно, и то, что он здесь является представителем господствующего класса. Именно этот процесс формирования всей системы господства и делает жизнь здесь такой содержательной. Она настолько же замкнута на себя и полна событий, бедна и в то же время полна перспектив, как жизнь золотоискателей в Клондайке. С утра до вечера идут поиски власти. Вся комбинаторика жизни западноевропейской интеллигенции чрезвычайно бедна в сравнении с бесконечными перипетиями судьбы, которые человек успевает пережить здесь за один месяц. Конечно, из-за этого может возникнуть своего рода опьянение, так что жизнь без заседаний и комиссий, дискуссий, резолюций и голосования (а это все войны или, по крайней мере, маневры на пути к власти) покажется просто невозможной. Но это […]93 связано с выражением позиции, и возникает вопрос, можно ли оставаться во враждебном и незащищенном, негостеприимном и продуваемом сквозняком зрительном зале или придется так или иначе принять свою роль на гремящей сцене.