Василий Чуйков - От Пекина до Берлина. 1927–1945

Это один из героических подвигов наших артиллеристов, но таких подвигов было десятки и сотни.

Около недели 4‑я танковая армия Гота вела безрезультатные бои, она понесла большие потери в людях и боевой технике и была вынуждена отказаться от дальнейшего наступления на Красноармейск и через него к Волге. Клещи, подготовленные гитлеровским командованием, должны были достигнуть Волги, а затем сжиматься по правому берегу Волги с севера на юг через Рынок, Спартановку, Сталинградский тракторный и с юга на север через Красноармейск, Бекетовка. Героическая оборона войск 62‑й, 64‑й и 57‑й армий совместно с трудящимися Сталинграда сорвала этот замысел.

Гитлеровское командование 27 и 28 августа скрытно произвело перегруппировку войск с правого фланга на левый, вернее, в центр, в район Абганерово – Капкинский. Туда были переброшены 14‑я, 24‑я танковые, 29‑я моторизированная дивизии, а также 6‑я и 20‑я пехотные дивизии румын, нацелив их удар через поселки Зеты, Нариман на соединение с 6‑й армией Паулюса. Создавалась реальная угроза окружения частей 62‑й армии и двух дивизий 64‑й армии.

Маневр был, однако, вовремя обнаружен нашей разведкой, и командующий фронтом дал приказ войскам 62‑й и 64‑й армий отойти на новый оборонительный рубеж: Рынок – Орловка – совхоз «Новая надежда» – Большая и Малая Россошка восточный берег реки Россошка – восточный берег реки Червленой – Новый Рогачик – Ивановка.

В ночь на 30 августа я с армейским инженером 64‑й армии полковником Ю. В. Бордзиловским выехал на рекогносцировку рубежа по реке Червленой. Нам пришлось заночевать в деревне Песчанка у начальника тыла армии генерала Александрова. Рано утром мы приступили к рекогносцировке.

Утром 30 августа во время рекогносцировки в районе Нового Рогачика мы видели отходившие части 62‑й армии, а в районе Карповки уже шел бой. Части 64‑й армии находились в тридцати – пятидесяти километрах от этой позиции, и я был очень обеспокоен, сумеют ли они своевременно отойти на новый рубеж, сумеют ли незаметно оторваться от противника, как это было сделано южной группой 17 августа.

В середине дня мы встретились с генералом Ф. И. Голиковым, который по заданию командующего фронтом также производил рекогносцировку этого же рубежа. Филипп Иванович обрадовался, что нашел, кому передать этот участок, а я был рад, что он тут же придал мне из своего резерва один полк противотанковой артиллерии, которым я мог кое-где прикрыть броды через реку Червленую.

Вечером 30 августа эту позицию обнаружила немецкая авиация, сбросив несколько бомб на батареи противотанкового артиллерийского полка.

О своей рекогносцировке и об обстановке на новом рубеже, а также о соседней 62‑й армии я проинформировал Шумилова. Всю ночь и до полудня 31 августа мы не смыкали глаз, ожидая появления отходящих на новый рубеж частей. Утром 31 августа нам уже стало ясно, что нашим частям не удалось незаметно оторваться от противника.

Отход частей 64‑й армии совпал с началом нового наступления танковых дивизий 4‑й танковой армии противника. Его танки и авиация непрерывно атаковали отходившие части. Переправившись через реку Червленую, полки 64‑й армии тут же стали развертываться и занимать позиции для боя. Командный пункт армии разместился в балке Караватка, штаб армии – в совхозе «Горная поляна». Фланги 62‑й и 64‑й армий соединились у поселка Новый Рогачик. На левом фланге 64‑я армия соединилась с 57‑й армией Толбухина. Атаковать здесь нашу новую позицию с ходу противник не решился.

1 сентября правый фланг 6‑й армии Паулюса соединился с левым флангом 4‑й танковой армии Гота на реке Червленая в районе Старый Рогачик. К этому времени главные силы 62‑й и 64‑й армий уже были отведены на восток и занимали оборону по рекам Россошка и Червленая. Противнику удалось замкнуть клещи не по берегу Волги с захватом всего Сталинграда, а западнее его. Но в замкнутых клещах наших войск уже не было.

С этого времени главные силы 6‑й армии Паулюса и 4‑й танковой армии Гота были нацелены в основном на центральную часть города, вдоль железных дорог: Калач – Сталинград и Сталинград – Котельниково.

1 сентября немцы, по-видимому, подтягивали свои силы и занимали исходные позиции для дальнейшего наступления, а 2 сентября они подвергли сильной бомбардировке наши тылы, огневые позиции артиллерии и узлы связи. Наш запасный узел связи в балке Ягодной был выведен из строя. Гитлеровцы, очевидно, знали о расположении наших узлов связи и даже командных пунктов.

С утра 3 сентября после яростной бомбежки и артиллерийской подготовки немцы повели наступление по всему фронту. К 12 часам дня на левом фланге армии им удалось переправиться через реку Червленую. Командующий фронтом потребовал от нас немедленно восстановить положение. Генералу Шумилову было приказано выехать на высоту 128,2 и лично руководить контратакой.

Я и член Военного совета Абрамов со средствами связи и управления остались на командном пункте в балке Караватка, около хутора Попова. В середине дня к нам прибыл генерал Голиков. Ознакомившись с обстановкой и устно передав некоторые указания Военного совета фронта, он отправился дальше вдоль фронта. А через полчаса здесь началась бомбежка. Авиаразведка, по-видимому, обнаружила наш командный пункт. Уйти куда-либо в другое место мы не имели права: здесь связь, отсюда шло управление войсками, да и перемещаться по открытой степи под бомбежкой было невозможно.

Поэтому надо было сидеть и работать в блиндажах, перекрытых сверху не более как на четверть метра жердями и землей.

Мой рабочий столик с телефонами стоял напротив стола члена Военного совета Абрамова. Шесть квадратных метров площади с земляными стенками под низким перекрытием. Было жарко, душно и пыльно. Земля сыпалась через неплотно уложенные жерди и доски.

Просидев так несколько часов под бомбежкой, мы привыкли к ней и не обращали внимания на гул моторов и разрывы бомб.

Вдруг наш блиндаж будто подбросило кверху. Раздался оглушительный взрыв. Я не помню, как мы с Абрамовым очутились на земле, а столы и табуретки оказались перевернутыми. Над нами было небо, затянутое пылью; летели комья земли и камни, кругом раздавались крики и стоны.

Когда пыль несколько рассеялась, мы увидели в шести-восьми метрах от нашего блиндажа огромную воронку диаметром метров 12–15. Вокруг лежало несколько изуродованных трупов, валялись перевернутые автомашины, выведенная из строя радиостанция; проводная связь тоже оказалась нарушенной.