Элвис Пресли. Безрассудная любовь - Питер Гуральник
В вечер записи именно Фрэнк, вынужденный проглотить свои резкие выпады в адрес рок — н–ролла и строить шоу вокруг его главного представителя, выглядел более растерянным из них двоих. Не то чтобы он очень сильно изменил свое отношение к этой музыке, постарался он разуверить журналистов. «Но, в конце концов, малыш два года находился далеко от дома, и у меня такое ощущение, что он действительно верит в то, чем занимается». Что касается Элвиса, то он перед лицом ситуации, которая вполне могла стать повторением фиаско на программе Стива Аллена, где он, одетый в цилиндр и фрак, пел «Hound Dog», обращаясь к бассету, держался с достоинством, скрепив расползающееся по швам воссоединение «Банды» (не было только Дина Мартина) восьмиминутным появлением спустя почти сорок минут после начала шоу.
«Вот, Элвис, это наш маленький подарок тебе в честь твоего возвращения домой, — объявляет Синатра. — Похоже, что единственная твоя потеря — это твои бакенбарды». Затем, повернувшись к аудитории: «А теперь, друзья, не спеть ли мне еще одну песню?» — «Нет! — раздаются, словно по мановению невидимого сигнала, крики четырехсот президентов и членов фан — клубов, получивших свои билеты от Полковника. МЫ ХОТИМ ЭЛВИСА!!!» И при этих словах герой дня крадущейся походкой выходит из — за кулис, дергая головой и смущенно посмеиваясь, — на голове у него водопад из волос, он выглядит невероятно молодо, невероятно элегантно в своем идеально сидящем смокинге.
Звучит прекрасное исполнение двух довольно посредственных песен, его движения настолько смягченные во время баллады («Fame and Fortune»), что даже подготовленная публика не вполне знает, как реагировать. Но вот, когда он переходит к «Stuck On You», мы действительно видим нового Элвиса, изменившегося Элвиса, который заводит публику, не прибегая к резким движениям, который вызывает искренние вскрики нюансами манеры, а не откровенными движениями. В этот момент на сцену выходит Синатра; по замыслу здесь, несомненно, следует кульминация — попурри из двух песен: Фрэнк поет одну из песен Элвиса, а Элвис одну из песен Фрэнка. Более маститый певец начинает словами «Love Me Tender» и, пытаясь пародировать песню, просто пародирует самого себя; затем подхватывает Элвис — он поет изысканную вещь Синатры «Witchcraft», к которой выказывает полнейшее уважение, о чем — свидетельствуют подрагивание его плеч, расставленные кисти рук, серьезность его подхода к задаче, которую он намерен выполнить с изяществом и почтением. Они завершают совместным исполнением последних строк «Love Me Tender», затем еще раз повторяют заключительные строки песни после того, как Фрэнк заявляет: «А ведь здорово!» И так оно и есть, не считая небольшого комического диалога и рекламы предстоящих съемок «G. I. Blues», вставленной Полковником. В общем и целом, это удивительное представление, такое, которое должно было глубоко удовлетворить главного его участника, беспокоившегося о том, по — прежнему ли он может рассчитывать на место в шоу — бизнесе. Последующие рейтинги могли только добавить сладости триумфу (трансляция шоу на телевидении через полтора месяца, 12 мая, имела по рейтингу Трендекса показатель 41.5, а это свидетельствовало о том, что ее смотрели 67,7 процента зрительской аудитории).
А затем было возвращение в Мемфис — на этот раз на арендованном автобусе, так как Полковник посчитал, что номер с поездом исчерпал себя, а финансовые возможности не беспредельны. До предстоящей второй по счету записи в Нэшвилле была еще неделя, и вскоре по приезде домой Элвис получил от Полковника письмо, излагавшее некоторые моменты, которые Элвису следовало держать в голове, когда он вернется в студию. Для выполнения своих контрактных обязательств с RCA ему нужно всего лишь записать восемь дополнительных дорожек. Это даст компании, у которой уже есть четыре готовые вещи и выпущенный сингл, все, что необходимо для издания альбома, и он не должен записывать ничего больше. Теми же правилами они всегда руководствовались; они не хотят давать RCA больших возможностей для давления, когда настанет время договариваться о заключении нового контракта, чем они давали в прошлом. Что касается материала, то со Скотти заключили стандартный контракт, который обычно предлагают автору со стороны: половину издательских прав он уступил «Элвис Пресли Мьюзик», а одну треть авторских гонораров самому Элвису Пресли. В этих обстоятельствах, советовал Полковник, Элвису следует сделать все возможное, чтобы записать песню Скотти. Кроме того, Полковник велел Фредди получить на выгодных условиях права на издание «Fever» вместе с другой песней — «Are You Lonesome Tonight?», — которую впервые за все время Полковник прямо просил Элвиса записать. Он знает, что она старомодна — баллада с драматическим повествованием, которая впервые была хитом в 1927 году, но считает, что она как нельзя лучше подойдет к «новому стилю» Элвиса, и у него есть предчувствие, что она снова может стать хитом. Элвис знал, как много она значит для Полковника (первый певец, у которого Полковник был менеджером, Джин Остин, обыкновенно делал ее гвоздем своих выступлений, да и, кроме того, это была любимая песня его жены Мери), и он, вероятно, записал бы ее хотя бы просто в качестве сентиментального жеста. Но ему по — настоящему нравилась эта песня. Остальная часть письма Полковника вызвала у него менее приятные эмоции. Пресса не оставила незамеченным тот факт, что Ди со своими детьми живет в Грейс ленде, а потому, здраво советовал Полковник, лучше не назначать никаких встреч в доме. Он также хотел привлечь внимание Элвиса к тому факту, что Джо плохо справлялся со своими бухгалтерскими обязанностями во время поездки в Майами, и хотя это всецело дело Элвиса, но если бы он, Полковник, вел бы так свои дела, он бы давно уже вылетел в трубу.
Вторая запись, состоявшаяся 3 апреля, также началась в 7.30 в воскресенье вечером и продолжалась до самого утра. В ней принимали участие все те же музыканты, что и в последний раз, с добавлением саксофониста Гомера «Бутса» Рэндольфа, регулярного члена лучшей нэшвилльской команды студийных музыкантов, который мог быть дублером на ударных, если в какой — то песне саксофон не требовался. Старый барабанщик Элвиса Ди Джей Фонтана и Бадди Харман по — прежнему исполняли партию барабанов (Харман стабилизировал бит Ди Джея), и на первой дорожке — «Fever» — именно два барабанщика вместе с басистом Бобби Муром обеспечили восхитительный фон для элвисовской интерпретации ритм — н–блюзового хита 1956 года Литтла Уилли Джона,
